Татьяна Брыксина - Ипостаси: о них, о нас, обо мне

Иосиф Гуммер не воевал на Сталинградском фронте (его военные дороги были не менее опасными и горячими), но с 1929 года, с семилетнего возраста, всей жизнью оказалось связан с нашим городом, с его черными и светлыми днями. Связан и сегодня – памятью, родственными отношениями, литературной и журналистской судьбой, любовью к Волгограду.

15 сентября 2002 года Иосифу Гуммеру исполнилось 80 лет, а мы… забыли, не поздравили. В письме от 20 октября Иосиф Самуилович прощающее попенял нам за этакую «замотанную» забывчивость.

Хоть и с опозданием, что лучше, чем «никогда», я позволю себе официальное поздравление в адрес юбиляра от имени волгоградской писательской организации и газеты «Волгоградская правда»:

«Дорогой Иосиф Самуилович, будьте здоровы, будьте спокойны, не храните в сердце горьких обид на город, который вас помнит. Понимаем, что историческая родина стала главной для вас, но родина фактическая навечно остается вашей родиной. Волга жива и здорова, степь пахнет чабрецом и полынью; по улицам проносятся зеленоглазые такси, а во дворах ребятишки по-прежнему играют в казаков-разбойников. Они ваши по справедливости, и никто не в силах это изменить. Приезжайте в гости. Мы ждем вас .

Для читателей «Литературного Волгограда» была выбрана глава из книги И. Гуммера, изданной в Ашкелоне. Книга называлась

«Лучшее слово – дорога…» По сути, она о нас, о российском времени и пространстве – двадцать пятая книга в литературной биографии писателя.

И это замечательно, что Лев Колесников и Иосиф Гуммер, волгоградские писатели, ветераны Второй мировой, встретились на страницах «Литературного Волгограда», объединенные судьбой поколения, близкими датами восьмидесятилетий.

Дорогие друзья-читатели, вспомните тех, кого уже нет с нами, тех, кто волею судьбы далеко сегодня, но не разлюбил нас, обратите внимание на тех, кто живет рядом и во славу добра и гармонии поет высокую песню бытия.

Февраль – месяц солдатский, февраль – месяц короткий, февраль – последний месяц зимы. Самое время отдать душевные долги и улыбнуться теплеющему предвесеннему солнцу.

Все еще впереди. Все еще впереди…»

Да, тогда казалось, что у всех все еще впереди – жизнь, дорога, победы и свершения. Но для многих оказалось, как у поэта Бориса Примерова:

О том, что Иосиф Самуилович Гуммер в возрасте 89 лет умер в Ашкелоне 4 января 2011 года, я узнала в день похорон известного волгоградского фотохудожника Николая Антимонова 7 января. Стало еще более мучительно и горько, ибо в последние месяцы с белым светом распрощалось много близких нам людей. Гуммер был не последним из них. Во всяком случае, я всегда относила его к поколению писателей-отцов, родившихся в первые десятилетия XX века, прошедших нелегкий жизненный путь, ставших свидетелями и участниками глобальнейших событий новой истории нашего Отечества. Но! Не время принадлежит человеку, а человек времени. Оно по своему усмотрению выбирает очередного, оставляя живым скорби и размышления.

Вот не стало Иосифа Самуиловича Гуммера, и многое, связанное с ним, начинает видеться в ином свете, даже полный разрыв отношений, произошедший за несколько лет до этого дня. Но об этом позже. Сначала некоторый набор документальных сведений о нем – для справки.

В архивных бумагах писательской организации осталась тоненькая папка Гуммера. В ней полтора десятка пожелтевших листков: личная карточка учета, выписка из постановления секретариата Союза писателей РСФСР от 5 февраля 1971 года о приеме его в члены Союза писателей, характеристики, несколько фотографий, оставленная за ненадобностью в Израиле волгоградская трудовая книжка с весьма небольшим количеством «принят», «уволен».

Последняя датирована маем 1976 года: уволен из общества любителей книги при Волгоградском областном отделении ДОЛК по ст. 31 КЗОТ РСФСР по собственному желанию. Подпись: Н. Грудева.

Из автобиографии Гуммера вычитала, что с 1942 по 1946 год он учился в Военном институте иностранных языков Красной Армии, стал переводчиком со знанием итальянского языка. Награжден орденом Славы III степени, медалями «За оборону Киева», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «50 лет Вооруженных Сил СССР».

В справку о произведениях рукой Иосифа Гуммера записаны следующие книги: «На новых землях» – очерки, 1954, «Это было в Калаче» – повести, 1959, «Герои великой битвы» – очерки, 1960, «Останется добрый след» – повести, 1961, «Трамвайная остановка» – рассказы, 1964, «В нашем дворе» – повесть, 1967, «Уходят в ночь дозоры», «Железный ветер в лицо», «Молодость проживается дважды», «Всегда сначала», «Зеленые погоны», «Перекличка», «Пограничные сутки», «Спроси себя строго». Книг, изданных в Ашкелоне, в перечне, разумеется, нет.

Ловлю себя на мысли, что громкой писательской судьбой здесь, увы, не пахнет. Но это не в упрек писателю. Большие имена и большие книги вписаны в иные скрижали. В гуммеровские книги, к своему стыду, я внимательно не вчитывалась – отпугивали названия, очевидный дух и пафос советской эпохи. Насколько он искренен был в своих произведениях, судить не берусь. Пусть дотошные исследователи прошлого оспорят мои сомнения. Но из головы не идет иммигрантская горячность Гуммера в оценках прожитой им в России жизни. Эти оценки не льстят нашему Отечеству. Главная причина, надеюсь, понятна. Она и послужила следствием нашего взаимного отчуждения. В ответ на столярные упреки в плохом отношении российского общества к евреям я написала ему о судьбе моих предков-крестьян, живших беспаспортно в деревенских избушках с земляными полами и не имевших ни малейшей возможности выбиться в юристы, дантисты и скрипачи. Гонимость «Богом избранного народа» мне всю жизнь кажется гипертрофированной надумкой. Может, опять же, по крестьянскому малознанию?

Гуммер отреагировал более чем остро, даже издал в Ашкелоне брошюру с нарисованной на обложке паутиной, содержание – соответствующее. Многим там досталось, мне – по особой статье. На том и закончилась дружба. Но я не отрекусь ни от одного доброго слова в его адрес, ни от одной признательной мысли о нем. В любом случае, он волгоградский писатель, ровесник моего отца, фронтовик. Гуммеровские боли имели место быть. Сын своего народа – он его и защищал. Только при чем здесь все мы, не имеющие отношения к ужасам немецкого фашизма, к Бабьему Яру и кучке современных российских мерзавцев с бритыми головами и свастикой на рукавах? Я вроде бы как оправдываюсь? Да нет же! К Иосифу Гуммеру я относилась с искренним расположением, помнить его буду без принуждения, и эти страницы пишу ради общего братства писателей-отцов Волгограда, ставших волею судьбы и времени героями и обитателями книги «Небесный ковчег». Считаю, он имеет право занять свое место в этой книге. Бог даст – она дойдет каким-то образом до Ашкелона, до вдовы писателя, светлейшей русской женщины Ирмы Аркадьевны Родионовой, до дочери Тани, до внучки. Пусть они судят по-справедливости и не обижаются на нас.