Филиппов Филиппов - Не померкнет никогда: повести и рассказы

— Узнали, — отозвался Мысин, — только позже, где–то в середине августа 1943 года. Наш взвод разведки возвращался в Сухуми через перевал Химса. Спустившись на южные склоны, мы встретили пастухов–абхазцев, разговорились. И тут они вдруг сказали нам, что, когда лежал снег неподалеку от их стоянки, они нашли трупы нескольких солдат в советской военной форме. Хоронить они их не стали, чтобы можно было опознать. Мы сразу же пошли на то место, которое показали пастухи, и увидели, что среди камней в выемке, подготовленной для установки палатки, лежат останки 10 бойцов. Это была как раз та самая группа автоматчиков. Лежали они рядышком, прижавшись друг к другу, в позах спящих людей. При осмотре нам бросилось в глаза, что ни у кого из бойцов не было ремней, а у некоторых на сапогах были срезаны кожаные подошвы.

Думаю, что эта группа попала тогда в снежный буран и заблудилась. Плутали они, видимо, долго, те скудные запасы сгущенки и сухарей, которые были у них, кончились, и они стали есть свои ремни. А когда выбились из сил, поставили палатку, чтобы переждать непогоду, легли спать, да так и не проснулись больше, замерзли. Они погибли всего в трехстах метрах от пастушьего домика, на спуске с перевала Химса к Сухумской ГЭС. Оттуда до города было уже рукой подать…

Мы похоронили их там же, в горах…

Расторгуев и Мысин долго молчали, вспоминая, видно, как снаряжали ту группу молодых здоровых солдат в Сухуми, и, быть может, кто–то позавидовал им тогда, что они скоро спустятся к теплому морю, к людям, и их там обязательно хорошо накормят.

Молчание вновь прервал Мысин:

— В том 43‑м году нам пришлось многих хоронить заново. Помнишь, в ноябре 1942 года на Маруху ушла на отдых и доукомплектование седьмая рота? Так вот, до места она тоже не дошла. На перевале Аданге рота попала под обвал и почти вся погибла. В живых осталось только трое. Они почему–то замешкались на тропе, отстали от основной цепочки, это и спасло их. Один из них, Иван Горовой, написал мне о подробностях этого случая уже после войны.

А тогда, в июле 1943 года, от пастухов все чаще и чаще стали поступать сообщения о том, что после таяния льдов то тут, то там из–под снега стали появляться останки погибших солдат. Нашему взводу разведки 94‑й стрелковой бригады под командованием старшего лейтенанта А. Васильева и горновьючной роте было приказано пройти по местам боев, собрать оружие и произвести захоронение погибших.

Вот тогда–то и пришлось мне в последний раз увидеть бойцов нашей седьмой роты. Тех, которых привалило снегом, мы захоронили в Чхалтинском ущелье, а те, которые попали под грунт, так навечно и остались лежать на перевале Аданге. Там братская могила наших боевых товарищей…

Утро выдалось солнечным, теплым, тихим. Молодежь спустилась к реке поразмяться, освежиться в холодных струях бурного Зеленчука, полюбоваться свежими утренними красками природы. Позавтракав, еще раз проверив укладку рюкзаков, туристы двинулись вверх, туда, где в сизой дымке громоздились снеговые пики горных вершин. Ветеранов поставили в центр группы.

Шли как всегда медленно, экономя силы. Фотографы и кинооператоры то отставали, то заскакивали вперед, выискивая наиболее интересные ракурсы для съемки. Инструкторы то и дело оборачивались назад: как там замыкающие, хватит ли у фронтовиков сил одолеть крутые подъемы. Но Мысин и Расторгуев держались хорошо. Как и все, шли с рюкзаками, правда, небольшими, легкими, можно сказать, символическими (тяжесть молодежь взяла себе), а двое высоких крепких парней, шедших рядом с ними, в особо трудных местах старались поддержать кого–то под локоть, но ветераны и от этой помощи отказывались, стремясь весь маршрут, как и в молодости, пройти без помощи. По пути они успевали еще и поговорить друг с другом, осмотреться, припоминая что–то, узнавая в приближающихся вершинах знакомые очертания. Сколько километров было исхожено ими здесь когда–то, особенно Мысиным! Ведь разведчики всегда были первопроходцами. Не зря шутили бойцы: «Разведчика ноги кормят».

Однако в первое время дорого доставались батальону разведданные. Многие солдаты, особенно те, кто лишь во время войны попал на Кавказ, не знали законов гор. Совершая многокилометровые опасные рейды по хребтам и ущельям, они проваливались в глубокие трещины ледников, гибли под лавинами, срывались в пропасти. Лишь единицы из них после этого оставались в живых.

Людей же, хорошо знавших горы, среди защитников перевалов были единицы. А карта, которой пользовалось командование батальона, была выпущена еще в 1904 году.

Вот тогда неоценимую помощь оказывали разведчикам добровольцы–проводники из местных жителей. Пастухи и охотники, лесники и колхозники из горных селений Осетии и Грузии, Абхазии и Сванетии вместе с вьючными обозами поднимались на перевалы и надолго оставались там, чтобы учить солдат ориентироваться в горах, помогать им потайными тропами, малоизвестными проходами среди скал и трещин выходить в расположение или в тыл вражеских войск. Среди проводников было много людей уже пожилых, признанных непригодными для фронта, и эту неожиданно появившуюся возможность внести свою лепту в борьбу с врагом они считали своим долгом. Каждый из них мог в любой момент спуститься вниз, в мирные долины Грузии, а они месяцами жили среди защитников горных перевалов, так же, как бойцы, страдая от холода и голода, вместе с ними участвуя в боевых операциях, и так же, как они, погибая от пуль, холода и болезней. Им, проводникам, многие солдаты 810‑го полка обязаны своей жизнью.

Лишь позже нашим разведчикам все же удалось раздобыть у фашистов подробнейшую карту перевалов Главного Кавказского хребта, выпущенную в 1936 году. Вот тогда и разведке, и командирам ориентироваться в горах стало легче.

…Как–то командир отряда капитан Савченко и командир взвода разведки младший лейтенант Яшин отобрали десять наиболее опытных и выносливых разведчиков (в эту группу вошел и И. М. Мысин) и поставили перед ними задачу проложить дорогу к селению Псху, чтобы узнать, какие части там стоят, возможно ли транспортировать туда раненых, можно ли получать оттуда боеприпасы и продовольствие. На дорогу группе дали по банке сгущенного молока и немного сухарей. Остальное надо было добывать в пути самим.

Вышли на рассвете. Идти решили по Бзыбскому ущелью. За двое суток добрались до хутора Решевого. Но тут им преградила путь небольшая бурная речка Санчарка. Вброд перейти ее было невозможно, и тогда решили соорудить примитивную кладку из валежника и сухостоя. Насобирали кое–как веток, уложили их с валуна на валун и стали осторожно переходить, но, как ни страховали друг друга, Николай Галатов из Минеральных Вод все же свалился в ледяной бурлящий поток. С горем пополам удалось его вытащить. С трудом стащив с него уже покрывшуюся ледяной коркой одежду, солдаты сняли с себя кое–какую сухую одежду, переодели Галатова и двинулись дальше.