К. Феофанов - Цивилизационная теория модернизации

Помимо авторитарных и тоталитарных тенденций навязанное взаимодействие с Ордой породило в российском менталитете конфликт насильственного управления и христианских ценностей. Покаяние и духовность на протяжении сотен лет уживались с насилием и разграблением в парадоксальном ценностно-ментальном конгломерате. Противостояние столь фундаментальных, основополагающих цивилизационных императивов во все времена способствовало столкновению десятков и сотен вытекающих из него ценностных ориентаций и поведенческих мотивов и вело к увеличению не только адаптивной гибкости, но и парадоксальной «инверсивности» – способности впадать в крайности и действовать «противоречивым образом». Инверсивность мотивов и действий сегодня является характерной российской ценностно-ментальной особенностью.

В число значимых исторических предпосылок отношения россиян к труду также входит традиционное противополагание Бога и богатства в православном христианстве, выступившее цивилизационной основой соответствующих социальных установок, стереотипов и поведенческих норм, отнюдь не способствуя развитию предпринимательской инициативы и «духа капитализма» (как то имело место в странах Запада со значительным влиянием протестантизма).

Другой предпосылкой российской ценностно-ментальной противоречивости послужила географическая расположенность России между Западом и Востоком, её территориальная, геополитическая и цивилизационная «раздвоенность». В отличие от«одноядерных» мономенталитетов, «двухядерность» сопровождается той или иной степенью повседневной борьбы разнонаправленных тенденций в сознании граждан на всех уровнях их деятельности. Внутренняя противоречивость российского сознания нередко приводит к эффекту «Лебедя-Рака-Щуки» и непониманию российских чиновников и менеджеров как западными, так и восточными партнерами, препятствует международному сотрудничеству и обусловливает появление управленчески неэффективных мифов о «странных русских» и «таинственной русской душе».

Развитие российской цивилизации в обширных территориальных границах обусловливало привлекательность территорий для внешней агрессии. Как следствие, имело место подчинение целей внутреннего развития целям обороны с характерным усилением государства, вертикального управления и слабостью горизонтальных связей и отношений. Оборотной стороной жёсткого управления выступают слабость гражданского общества, его неспособность к естественной, непринудительной самоорганизации, беспорядочная пассивность и разгильдяйство в условиях отсутствия внешнего, сильного и даже угрожающего, управленческого импульса. Государство и «население» всё больше и больше становились различными полюсами социума и всё дальше отдалялись друг от друга, порождая не только силу власти и слабость гражданского общества, но и неэффективность законов, деспотизм и произвол чиновников.

Православное христианство на Руси, хотя и не призывало к проявлению «лени» 34 34 См.: Мау В. А. Стратегические вызовы современной России сквозь призму христианского учения // Право и безопасность, 2004, №2 (11), с. 5, 7. , но всё же утверждало определенное противопоставление Бога и «маммоны» и выступало цивилизационной основой соответствующих социальных установок, стереотипов и поведенческих норм. Не препятствуя открыто, православное христианство всё же непосредственно не способствовало развитию частной предпринимательской инициативы, «духа капитализма», в то время как протестантская ветвь христианства всячески её поощряла, транслируя в повседневную жизнь и быт сотен поколений иной цивилизационный код, иное, активное и взаимонаправленно-коммуникативное отношение человека к обществу и государству. По мнению В. Чаплина, «само наличие расходящихся интересов – этнических, религиозных, экономических, политических, частных – воспринимается православным сознанием как следствие греховного помрачения личности и общества» 35 35 Чаплин В. Православие и общественный идеал сегодня // Право и безопасность, 2004, №2 (11), с. 14—15. (11), с. 5, 7. . Однако эти интересы неизбежно различны в любом уже достаточно диверсифицированном обществе XXI века, и это является объективной реальностью, желательно оно или нет. Невозможность практической интерпретации и социального действия в условиях соревнования и конфликта – серьёзное препятствие на пути социальной деятельности Церкви, благодаря которой она не может способствовать разрешению цивилизационных противоречий и остаётся всё же оторванной от народа. Её позиция «идеальна» и «абстрактна» и сводится к тому, что «конфликта недолжно быть»; однако он имеет место и становится всё более фундаментальным.

Следствиями взаимодействия различных цивилизационных очагов в ходе защиты территорий от вторжений восточных и западных завоевателей 36 36 Из 537 лет, прошедших со времён Куликовской битвы до момента окончания Первой мировой войны Россия провела в боях 334 года; за четыре века существования российского государства его территория расширилась в 400 раз. См.: Чебан В. В. Геополитическое положение и военная безопасность России. М., 1997, с. 7. Основным мотивом жизнедеятельности сотен поколений было выживание («не до жиру, быть бы живу»). , а начиная с XVIII века, преднамеренного культурного заимствования с Запада, являются мультицивилизационность, цивилизационная разорванность и многоплатформность. Однако традиционно в качестве средства межнационального общения использовался русский язык, а центральную роль в формировании российской цивилизации (российского очага православной цивилизации) играла русская национальная культура. В условиях феодальной раздробленности (в период Золотой Орды на Руси насчитывалось до 360 княжеств) единство русской земли сохранялось благодаря цельности русской культуры, единству языка, славянской письменности, христианских религиозных воззрений и православной церкви.

Существенное влияние на характер русской культуры оказали особенности политико-правового развития России. Впервые века славяно-русской государственности в ней были достаточно сильные демократические формы правления – знаменитые вече, решающие важнейшие вопросы. Вече Великого Новгорода сохранилось вплоть до середины XVI века. В отличие от Запада, где культура впитала в себя правовые нормы, разработанные ещё в Древнем Риме, на Руси традиционно существовал авторитет морали над правом. При этом судебные нормы на Руси, изложенные ещё в «Русской правде» Ярослава Мудрого (XII в.), были более гуманными и справедливыми: в них, например, отсутствовал такой вид наказания, как смертная казнь. Вместе с тем, недооценка права, незнание его норм, произвол в их применении определяли на всём протяжении истории России низкую правовую культуру людей. Несмотря на то что ещё в Киевскую эпоху Русь «имела все те предпосылки, из которых на Западе всходили первые побеги свободы», в нашей стране «они не получили юридического закрепления, подобного западным привилегиям, хотя в Новгороде и имело место формальное ограничение княжеской власти в форме присяги» 37 37 См.: Завершинская Н. А. Русский религиозно-философский дискурс пути России к гражданскому обществу // Вестник Новгородского государственного университета. Серия «Гуманитарные науки: философия, культурология, правоведение», 2000, №16, с. 43. . По выражению Г. Флоровского, «движущей мыслью оставалась всегда идея преодоления «организации», идея творческой личности. Не о строе, а о духе томилась русская душа. И томясь, верила, что можно построить жизнь вне «рамок узких юридических начал», что можно заменить все писаные законодательства неписаным законом, запечатлённым в человеческом сердце, что власть и принуждение могут быть замещены искренним исповеданием правды 38 38 Цит. по: Завершинская Н. А. Указ. соч., с. 44. .