Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1997 № 07 (841)

Согласно ее мнению, этот внезапный глобальный климатический сдвиг мог вызвать волну исчезновения прежних и образования новых видов. Пульсация должна была подтолкнуть также и ранних гоминид, возможно, положив начало и появлению Homo. Если Элизабет Врба права, а я думаю, она права, то Homo появился в Восточной Африке примерно 2,5 миллиона лет назад — еще один из видов борющихся за выживают в радикально изменившихся условиях.

«Что правильно для одного человека, правильно и в отношении эволюции,— говорит она.— Вы не стремитесь многое изменить, если сидите в окружении старых вещей в своем обычном жилье. Но если вы попадаете в ситуацию стресса или повышенного риска, вы будете втянуты в изменения. Мы — продукт катастрофы».

Мы должны взглянуть поближе на этот новый мир, вставший перед потомками афарца. До сих пор я говорил о среде обитания, используя «лес», «залесенное пространство» и «саванна», как если бы они были нарисованным на заднике фоном для сцены, на которой идет представление. Это удобное упрощение, но оно усиливает впечатление, будто эволюция человека была чем-то особенным, специфическим. Люди не эволюционировали в среде обитания; они были частью ее, как другие животные. Среда обитания животного — это температура воздуха у его кожи; ливень, увлажняющий пыль под его ногами; высота гор и суровость зим. Днем среда обитания всасывает энергию от солнца, ночью она становится голодной и пожирает собственный хвост. Среда жива. Она движется. Она убегает от вас или вцепляется в ваши копыта. Она схватывает пищу прежде, чем вы успели это сделать, или пробегает мимо, пока вы едите. Среда динамична. Это больше, чем физическое окружение и сумма организмов, которые живут и умирают в ее границах; это конфликты и взаимозависимости, которые переплетены друг с другом. Среда не ждет спокойно, пока вы изменитесь, чтобы управлять ею. Она тоже эволюционирует.

Период между двумя и тремя миллионами лет назад долго оставался белым пятном в истории эволюции человека. Антропологи с уверенностью предполагали, что в пределах именно этого отрезка времени обезьяноподобный австралопитек начал превращаться в древнейшего человека. Но ископаемые свидетельства из Африки, относящиеся к тому периоду, были чрезвычайно разрозненными и мало убедительными.

И вот необычайная находка: отлично сохранившаяся верхняя челюсть.

Находка была сделана группой американских, канадских и израильских ученых, возглавляемой Уильямсом X. Кембелом, Дональдом С. Джохансоном и Робертом С. Уолтером из Института происхождения человека в Беркли, в каменистом районе Хадар (Северная Эфиопия).

Эту челюсть следует считать древнейшим среди известных науке свидетельством существования человека. Датировка, выполненная Р. С. Уолтером, позволяет с уверенностью назвать ее возраст — 2,3 миллиона лет. Нынешнее открытие специалисты считают безусловным доказательством значительной древности человеческого рода. Теперь момент его появления отодвигается в прошлое — по сравнению с прежними датировками — на 400 тысяч лет!

И еще одна приятная неожиданность: рядом с челюстью были разбросаны весьма примитивные и грубые каменные орудия, представляющие собой самый отдаленный от нас пример связи между находками костных останков человека с «продукцией» его рук. Видимо, австралопитек, живший в бассейне той же реки Аваш 4,0—3,9 миллиона лет назад, имел длинное, вытянутое нёбо, выступающую вперед морду и обезьянью конфигурацию головы. А у новооткрытого существа челюсть намного шире, свод нёба имеет дуговидные очертания. Нос у него, очевидно, был сплющенным, сходным более с человеческим, как и лицо в целом.

Пока не найдены череп и иные части скелета, неясным будет оставаться, является ли «новичок» ранее неизвестным видом, или он относится к уже известным формам.

Борис СИЛКИН

«Саванна» — широкий термин, включающий все — от галерейных лесов, окаймляющих реки и берега озер, до полупустынь. В промежутке — слабо залесенные пространства, заросли кустарника, как в Лэтоли, огромные пространства трав, перечеркнутые случайными отдельными акациями. Саванны не обеспечивают большого количества «первичной продукции» — той массы растительного материала, который поддерживает жизнь животных в пищевых цепях. Однако они обычно являют огромное изобилие животной жизни. Каждый, кому посчастливилось быть свидетелем ежегодных миграций гну, заполняющих равнину Серенгети до горизонта, поймет, что значит в этом контексте слово «изобилие». Ключ к обилию млекопитающих — трава. Трава — низкокачественная пища; она не содержит много белка, а тот, что есть, заключен в клеточных стенках. Но зато трава быстро вырастает вновь, и таким образом запасы быстро восстанавливаются.

Копытные, естественно, привлекают хищников как добыча. Саванны также служат домом для Немногочисленных приматов и свиней, которые питаются более высококачественной, но скудной растительной пищей.

Наши предки не записывали за собой равнины, как первопоселенцы Оклахомы, которые мчались верхом, чтобы вбить заявочный столб на девственной территории; они были заброшены в среду, уже заселенную удачливыми ветеранами саванны. Как каждый вид, пытающийся добыть для себя нишу в новом месте обитания, гоминиды должны были ощупывать край энергетической системы, разыскивая ресурсы пищи, не использованные лучше устроившимися видами. Реальными конкурентами первых гоминид были другие поедатели высококачественных растительных продуктов: бабуины, мартышки и свиньи. Как и они, гоминиды должны были усвоить основной принцип обитания в саванне: необходимые ресурсы редки и разбросаны. Чтобы уцелеть, ты должен кормиться на большей территории, тщательно обшаривая все места, где можно найти еще что-то пригодное в пищу.

Но это только половина проблемы. Саванна ставит в тупик при поисках пищи не только в пространстве, но и во времени. Наиболее важная характеристика саванновой среды — сезонность. Обрушиваются ливневые дожди. Периоды между ними — сухие сезоны — могут продолжаться от двух с половиной до десяти месяцев. Саванна сухого сезона — это не просто подсохший вариант влажной саванны. Это вообще другая местность. Травы в сухой сезон съеживаются в бесполезную коричневую подстилку. Где раньше была пища, теперь только пыль. На небольших возвышенностях жара еще сильнее, и даже на сравнительно прохладных плато, таких, как Серенгети, слишком мало тени, в которой можно укрыться от солнца. Травоядные, заполнившие пространство во время влажного сезона, теперь уходят прочь или скапливаются у постоянных источников воды. Многие гибнут от голода или становятся жертвами хищников.