ПИОНЕР - Пионер, 1939 Октябрь 10

- Да он же как есть мертвый, Климент Ефремыч!

- Товарищ Ворошилов! Пархоменко ранили!

- Где он?

- На паровозе, перевязывают.

- Назад, к своим!

Паровоз тревожным гудком созвал бойцов. Машинист дал полный ход. Раненые висли на подножках. На ходу их втаскивали в переполненный вагон.

Казаки уж начали разбирать полотно. Они кубарем отскочили перед паровозом в обе стороны пути. Последний раз пулеметная очередь прошлась по № 585, разорвался вдогонку снаряд, к счастью, позади…

Не нужно было отдавать приказа 5-й армии выступать на Суровикино: все, у кого было оружие в руках, поднялись, лишь только продырявленный паровоз остановился у станции Обливской, куда уже продвинулись войска Ворошилова.

Заботливо перевязанный, Пархоменко лежал на койке. Ворошилов стоял над раненым другом. Трудно было говорить Пархоменко, но еще труднее было ему смотреть в широко открытые, влажные глаза на бледном лице Ворошилова. И Пархоменко отвернулся к стене.

Он слышал, как Ворошилов называл погибших по именам, потом смолк.

- Отряды готовы, товарищ командарм! - вошел и Доложил строгий, ушедший в себя Руднев.

И уж за вагоном где-то, из самой гущи выступающих отрядов, донесся до Пархоменко знакомый страстный голос: - Отомстим за погибших братьев! Вперед, товарищи! Помни Суровикино!

Потом стремительно пронеслась конница. Наверное, это Ефим Щаденко повел своих. Долго еще прислушивался Пархоменко к шуму уходящей армии.

Позорную суровикинскую резню белоказаки поспешили изобразить, как свою крупную победу над войсками Ворошилова.

Это было отвратительно и смешно. Хуже оказалось другое: казаки заняли станцию Чир, дорога ворошиловским эшелонам на Царицын была отрезана.

На фронтах Чирском, Хоперском, Усть-Медведицком и Донецком началась война, настоящая, упорная.

К этому времени гарнизон Царицына насчитывал всего четыре тысячи бойцов, но и среди этих малочисленных отрядов, под видом «добровольцев», было немало белогвардейцев. Они шпионили, подготовляли убийства ответственных советских работников, взрывы военных складов.

Ближайшей и единственной реальной силой, могущей не только защитить Царицын, но и разбить врага, являлись тридцать тысяч войск Ворошилова. Сам Ворошилов и его армия еще не знали об этом. Не знали и о том, что белое командование энергично готовится к штурму Царицына и не сомневается в успехе, но ставит себе непременную задачу - Ворошилова к Царицыну не допускать. По приказанию генерала Денисова, белоказаки поспешно взрывали на пути следования Ворошилова все мосты и мостики, поджигали станции, разрушали полотно, засыпали водокачки, в колодцы бросали яд.

Они хотели добиться того, чтобы ворошиловцы бросили поезда и продолжали путь на Царицын походным маршем. Тогда, расколов красных на части, нетрудно будет разбить их, страдающих от жажды и голода, лишенных боевых запасов, связанных тысячами идущих с ними женщин, стариков и детей.

Было лето восемнадцатого года - второго года Октябрьской революции. Молодая Советская республика мужественно и яростно отбивалась от врагов, окруживших ее со всех сторон.

Положение ухудшалось с каждым часом. Без топлива и сырья не могли работать заводы, разрушался транспорт. Поезда плелись как больные и останавливались в пути. Хлебный паек уменьшился до одной восьмой фунта, да и эти крохи выдавали не каждый день. Госпитали и больницы не вмещали больных тифом.

Царицынский район, богатый сырьем и продовольствием, был последним местом. откуда Советская Россия могла получить хлеб, получить спасение.

6 июня восемнадцатого года к дебаркадеру царицынского вокзала подкатил поезд из Москвы. На платформе его стояли два новеньких броневика.

Деловитые люди из поезда, еще не дав ему как следует остановиться, взобрались на крышу спального вагона и начали налаживать телефонную связь с городом. Они топали и стучали по крыше. Из вагона вышел неторопливый человек в кожаной фуражке с красной звездой, в зеленом френче и сапогах. С полминуты он следил за скорой работой телефонистов, видимо, остался ими доволен, но все же сказал:

- Быстрей, быстрей, товарищи!

- В два счета будет! - ответил за всех московским говорком старший.

Человек в кожаной фуражке достал две папироски, выкрошил табак в трубку, не затягиваясь, густо пыхнул дымком из-под черных усов и спросил:

- А в один счет можно?

Старший, ловко накрутив провод на бабку, нагнулся с крыши, чтоб ответить, но Сталин уже поднялся в вагон.

Лишь только связь с городом была налажена, Сталин потребовал самого точного ответа: что с Ворошиловым, где сейчас его 5-я армия и что сделано, чтоб ей помочь пробиться в Царицын.

Очевидно, ответы царицынских начальников не удовлетворили Сталина, начальники были вызваны для личного объяснения.

С платформы поезда скатывали на землю броневики. Железнодорожные рабочие с любопытством смотрели на ярко-красные звезды, выведенные на броне боевых машин московскими рабочими. Звезды Красной Армии в Царицыне видели впервые.

Эшелоны Ворошилова медленно ползли по горячей степи. И вдруг остановились. На разные голоса тревожно завыли гудки.

Казаков нигде не видно было. Паровозы предупреждали не о нападении. Вскоре командарму доложили: в котлах нет воды, на предыдущей станции казаки испортили водокачку, следовать дальше невозможно.

В полукилометре от эшелонов поблескивала степная речушка.

- А что, если… - показал на нее Гарифу Ворошилов.

Гариф подбежал к вагону и что-то строго и быстро приказал. Ему ответили так же быстро. Тариф бросился к другому вагону. Не прошло и пяти минут, как к речке двинулись со всевозможной посудой старики, молодые и дети.

Когда люди из эшелона Тарифа растянулись от своего паровоза до реки разноцветной лентой и зачерпнули первое ведро воды и на руках быстро передали его по цепи, по всем эшелонам поднялся гам, переполох.

Тысячи кинулись к реке со своей посудиной - с ведрами, с чайниками, с бадейками. Так горячо и весело пошла работа, что Ворошилов, Пархоменко и Руднев не утерпели и встали в цепь.

Вода стала поступать в котлы паровозов не хуже чем из водокачки. Паровозы урчали, казалось, от удовольствия, всасывая воду в жаркие котлы.

Из-за раскаленного горизонта показались белоказачьи разъезды и открыли огонь из винтовок.

Не отрываясь от дела, Ворошилов приказал Щаденко заняться казаками.

Руднева командарм отослал к паровозам. Работа закипела живей.