Александр Петрашкевич - Избранное

К у з ь м а. Развяжи их, Максим.

К а т е р и н а. А как сбегут?

М а к с и м (разрезая веревку топором) . От меня если и сбегут, то на тот свет. (Бросает Клаусу мундир.) Прикрой наготу, боров.

Клаус одевается. К нему подходит Полина. Устанавливается мертвая тишина. Женщина долго и внимательно рассматривает палача. Клаус не выдерживает взгляда Полины, отворачивается. Тогда она подходит к Дитриху. Тот смотрит на нее молящим взглядом, но мать возвращается к односельчанам.

К у з ь м а (Клаусу) . Подойди ближе и отвечай как на духу. (Дитриху.) А с тобой, иуда, особый разговор.

Максим подталкивает Клауса ближе к судьям.

К у з ь м а. Кто ты есть по фамилии и как зовут?

Клаус презрительно ухмыляется и молчит.

К у з ь м а. Когда и где родился? Где крестился… можешь не отвечать — все одно креста на тебе нет!

Клаус молчит.

А вот откуда свалился на наши головы — отвечай!

Клаус молчит.

В каких чинах будешь… и что успел натворить на земле нашей?

Клаус продолжает молчать.

(Односельчанам.) Молчит, сучий сын!!

К а т е р и н а. А что ему говорить? Все, что успел, сказал уже… и в лагере, и в деревне, и с Василинкой…

М а к с и м. Не разговорчив… А вот писал со смаком. Достань мне, Надежда, вторую черную тетрадь.

Надейка достает из сумки тетрадь и передает Максиму.

Все отметил, что натворил. И числа проставил… (Присутствующим.) Между его строчек Надежда по-нашему прописала. Так я вам и зачитаю. (Читает.) «Двадцать первое июня. Мы в Модлине. Разместились в еврейском квартале. Когда видишь этот сброд, охота потянуть за курок. Ну, погодите, мы еще доберемся до вас!» Это еще о Польше. А вот он уже на нашей земле. «Двадцать пятое июня. Проходя через Слоним, принял участие в очистке магазинов и квартир. Двадцать восьмое июня. Барановичи. Город разгромлен. Но еще не все сделано. По дороге от Мира до Столбцов мы разговаривали с населением языком пулеметов. Крики, стоны, кровь, слезы и много трупов. Никакой жалости мы не ощущали. Пятое июля. В десять часов мы были в Клецке. Сразу же пошли на поиск добычи. Взламывали двери топорами, ломами. Всех, кого находили в домах, приканчивали. Кто действовал пистолетом, кто винтовкой, а кто штыком и прикладом. Я отдаю предпочтение пистолету…».

К у з ь м а (опешив от услышанного, смотрит на Клауса) . Как же тебя земля носила? Какая же утроба тебя выродила?! В твоих же бельмах, упырь ты ненасытный, смерть одна да злоба лютая…

К л а у с (истерично, задыхаясь от злобы) . Да! Да! Да!!! Мы — ваша смерть! Жестокая, беспощадная, тотальная смерть! Вы еще узнаете СС в настоящей работе. Живые из вас позавидуют мертвым!

К у з ь м а. Отгавкался, а теперь помолчи! Именем Советской власти… (подбирает слова) и села нашего, именем земли и народа (осматривает присутствующих) : Марьиным именем, Полининым, Дарьиным, Захаровым, Сергеевым, Настасьиным, Максимовым, Христининым, Любиным, Зоськиным, именем тех, кто загублен и в Польше, и в Слониме, и в Мире, и в Столбцах, и в Клецке, и в Барановичах, и в лагере пленных… Всех и не перечислишь… Людоеда Гитлера и его помогатых, генерала Вальтера Кругера, женку его, Берту Кругерову, душегуба Клауса Кругера…

Вперед выходит Полина, смотрит на Дитриха.

П о л и н а (после паузы) . И сына нашего… бывшего…

М а к с и м. Оборотня Дитриха…

Д и т р и х. Мама…

М а к с и м. Я говорил: у нашей войны пощады не будет.

К у з ь м а. …и оборотня Дитриха приговорить к высшей мере наказания — смерти через повешение… Что касается Клауса Кругера и Дитриха Шварцмана, приговоры привести в исполнение неотложно. Сейчас. Тьфу, растуды твою… дал черт работу!

М а к с и м (бросает веревку Клаусу, а потом Дитриху) . Сами пущай в петлю лезут. Нема у нас кому эту работу делать.

К л а у с. Я — офицер! Я могу быть только расстрелян!

М а к с и м. Ты не офицер. Ты ублюдок, палач, насильник.

Сцена затемняется.

Изба. Б е р т а лежит в кресле с компрессом на голове. В а л ь т е р ходит из угла в угол.

Б е р т а. Это ты! Ты убил моего мальчика! Будь проклят тот день, когда я тебя встретила! Гросфатер Хайнц был прав, называя тебя идиотом, который далеко пойдет. Мой мальчик..

В а л ь т е р (срывается на истерику) . Умолкни, иначе останешься здесь вместе со своим мальчиком!

Б е р т а. Мой мальчик рвался на фронт. А ты не пустил его.

В а л ь т е р. Твой мальчик не воин, не солдат. Он недоносок! Павиан! Альфонс! Сутенер! Весь ваш подлый род — сексуальные маньяки. Он думал, что ему здесь Париж…

Б е р т а (вскакивает) . Не смей! Не смей порочить моего мальчика! Пощади хоть мертвого! (Рыдает.)

Входит Г а н с.

В а л ь т е р. Выведите фрау Берту, Ганс. Пусть ее прогуляют.

Г а н с. Слушаюсь! (Выходит с Бертой и сразу возвращается.)

В а л ь т е р. Ну что там братец этого Дитриха?

Г а н с. Я применил к нему допрос второй степени. Кажется, он подыхает, но молчит.

В а л ь т е р. Глупо! Он мне нужен живой.

Г а н с. Слушаюсь, мой генерал!

В а л ь т е р. Что еще?

Г а н с. Отчет гауляйтеру подготовлен, мой генерал!

В а л ь т е р (садится в кресло, закрывает глаза) . Читайте, Ганс.

Г а н с (читает) . «Гауляйтеру Белорутении Вильгельму фон Кубэ. После трагической гибели музыкальной команды охранного батальона, о чем было доложено ранее, партизаны вновь совершили нападение на гарнизон. Располагая превосходящими силами, им удалось не только освободить около пятидесяти заложников, но и пленить командира батальона оберштурмбанфюрера СС Клауса фон Кругера».

В а л ь т е р (не открывая глаз) . Вы в своем уме, Ганс? (Диктует.) «В ожесточенной схватке смертью героя погиб верный рыцарь рейха оберштурмбанфюрер Клаус фон Кругер, которого мы намерены представить к награждению посмертно…». Пиши, Ганс.

Г а н с. Мой генерал, но труп Клауса пока не обнаружен. И хотелось бы…

В а л ь т е р (настойчиво диктует) . «После похорон до неузнаваемости обезображенного трупа…» Надеюсь, за обезображенным трупом с документами Клауса дело не станет? Читайте, что там еще. (Откидывается в кресло, вроде засыпает.)

Г а н с (читает) . «Сообщаем также об успешном начале известной вам акции по очищению от населения квадрата номер один. Согласно приказу, деревни Даниловка, Горки и Замошье сожжены. Расстреляно: в Даниловке сто шестьдесят девять человек, в Горках — семьсот пять, в Замошье — двести восемьдесят девять, из них детей — сто шестьдесят восемь. Скот, инвентарь, зерно, посуда, мебель, одежда, обувь конфискованы. Угнано тысяча четыреста семьдесят голов рогатого скота, тысяча сто восемь свиней и поросят, сто сорок восемь лошадей, тысяча двести двадцать пять овец, тринадцать кур».