Эгон Раннет - Пьесы

К а р р и. Все ясно — болтает спьяну. Но в присутствии санитарки…

М а р т и н. Во-первых, я еще не пьян. С этакой-то капли! Во-вторых, санитарка — моя родственница, член моей семьи и трепать языком не станет… А в-третьих… Я не понимаю, Карри, зачем ты делаешь вид, будто не веришь, что мертвые иногда мстят нам? И у тебя, знаменитый доктор Раут, бывало: положишь пациента на операционный стол, заглянешь внутрь и, вздохнув, зашьешь. Скажем, ты увидел там… (Запинается, охваченный какой-то мучительной мыслью.) Ты увидел там далеко распространившуюся раковую опухоль… увидел скорую и неотвратимую смерть этого человека… А что слышит от тебя больной в тот же самый день? «Все в порядке, будем надеяться на самое лучшее!» (Пауза.) Мы часто говорим нашим обреченным пациентам: «Все хорошо, не волнуйтесь, непременно поправитесь». А в действительности — иной раз и недели не пройдет как их хоронят.

Пациент, не двигаясь, мрачно слушает.

К а р р и. Ты же знаешь, порой врач обязан скрывать… такого рода правду. Этого требует профессиональная этика. В этом — глубокий гуманный смысл. Ведь надо попытаться сохранить сопротивляемость организма больного, и надо пощадить его близких. Грубая, неприкрытая правда травмировала бы их.

М а р т и н (какая-то тайная тревога мучает его) . Вот эта ложь подчас и влечет за собой жестокое наказание…

К а р р и. Уж не мертвые ли наказывают?

М а р т и н. Мертвые.

Карри и Раут обмениваются быстрым взглядом.

Я сейчас объясню вам. Мертвые дают себя вскрыть, и тогда уже ничто больше не остается в тайне. Все на виду — и наша мудрость, и наше невежество, и наши верные и ошибочные диагнозы, и осложнения, возникшие из-за того, что мы неправильно назначали лекарства, и наши заботы, и наши старания, но также и наше равнодушие, халатность, тупость. Мертвые…

К а р р и. Брось, дорогой Ионас. У тебя всегда была склонность к странным фантазиям. (Рауту.) Помню, в университете он часто мечтал о каком-то особенном пациенте. Пациенте с большой буквы… Этот пациент очень тяжело болен… какое-то сложное заболевание… и только Ионас в состоянии вылечить его. (К Мартину.) Помнишь? А помнишь, какое тебе дали прозвище? Чудо-врач…

Р а у т. В молодости мысль — словно резвый жеребенок, так и норовит взбрыкнуть.

К а р р и. Но сейчас он и на самом деле пользуется славой чудо-врача… «Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастет народная тропа…».

М а р т и н. Завидуешь? Даже позеленел от зависти.

К а р р и. Почему? (Пауза.) Почему я должен завидовать тебе?

Р а у т. И не надоест вам! Я вспомнил сейчас совсем другое. (Смотрит вверх, на эмблему.) Когда-то, в далеком прошлом, эмблемой медиков была не чаша и змея, а горящая свеча. Да! И это означало: светя другим, сгораю сам. Какой прекрасный смысл заложен в этих словах! Мифы Древней Греции рассказывают об Асклепии — боге-целителе, чьим атрибутом была змея, обвивающая жезл…

М а р т и н. Асклепии? Его из зависти убил Зевс…

Р а у т (мрачно, так как невольно еще больше усилил напряженность) . Позднее, очевидно, понадобилось подчеркнуть в эмблеме большое значение фармакологии — так, вероятно, появилась чаша и змея…

К а р р и. Пусть змея отдает свой яд для лекарств… Змея на страже здоровья человека… На страже… Звучит хорошо! Особенно у нас, в Советском Союзе, где заботу о здоровье людей нельзя делать средством наживы…

Последняя фраза Карри неприятно задела Мартина, но он старается это скрыть.

М а р т и н. Сейчас я вижу в этой эмблеме… как бы чашу своих собственных страданий… она полна до краев. Еще две капли и…

К а р р и. До чего сентиментально! Чаша твоих страданий, говоришь? Ну а кто же эта змея, источающая яд? Разумеется, я?

М а р т и н. Не слишком ли ты большого мнения о себе? Эта змея, возможно, собирательный образ некоторых моих добрых коллег.

Р а у т. Дорогой Ионас, у тебя проявляется какой-то нездоровый комплекс.

М а р т и н. По отношению ко мне этот комплекс уже проявился. У всего нашего дорогого коллектива, и особенно у вас двоих.

К а р р и. Скажи мне, Мартин… Ты вот интересуешься достижениями западной медицины, изучаешь их, любишь приводить примеры…

М а р т и н. Ну и что? Это плохо? Или запрещено?

К а р р и. Ни то, ни другое. Но мне ты во многом кажешься скорее врачом оттуда, нежели…

М а р т и н. Вы что, действительно хотите наставить меня на путь истинный, как бахвалились на собрании, или же…

Пауза.

Входит К а д р и, замечает пациента.

К а д р и. Доктор Раут… Мне очень неловко, но мой сын ушел.

Р а у т. Что? Но вы сказали, что я жду его?

К а д р и. Сказала. А он махнул рукой. Надел пальто и ушел. Ничего не понимаю. (К пациенту.) Вам кого?

П а ц и е н т. Доктора Мартина.

Д о к т о р М а р т и н. Я — Мартин. А вы кто?

П а ц и е н т. Я… Для начала я, скажем… просто пациент.

М а р т и н. Какой пациент?

К а р р и. Пациент с большой буквы?

П а ц и е н т. По-моему, да!

К а р р и (тихонько свистит) . Вот видишь, Ионас Мартин, он все-таки явился!

М а р т и н. Дорогой мой, я больных не принимаю. Я работаю в стационаре. Только здесь. И сейчас отправлюсь домой.

П а ц и е н т. Что ж, я охотнее пришел бы именно к вам домой.

Карри многозначительно кашляет.

М а р т и н. Я и дома никого не принимаю. Идите в поликлинику, к какому-нибудь другому врачу.

П а ц и е н т. Я хочу, чтобы вы меня выслушали.

М а р т и н. Я не стану вас слушать.

Звучит зуммер сигнала вызова. К а д р и выключает звонок и быстро уходит.

П а ц и е н т. Неужели вам так трудно?..

М а р т и н. Оставьте меня в покое. Прошу вас. У нас предостаточно хороших врачей.

Входит А н н е - Л и й з — привлекательная женщина, держится очень скромно.

А н н е - Л и й з. Доктор Карри… Больной, которого сегодня привезли к вам в девятую палату, недавно пришел в сознание.

К а р р и. Сейчас иду. Как он?

А н н е - Л и й з. Очень плох… Большая слабость. Он просит…

К а р р и. Да?

А н н е - Л и й з. Он очень просит перевести его в палату доктора Мартина.

Длинная пауза.

М а р т и н. Как его зовут?

А н н е - Л и й з. Андрес Кару. Ему сорок пять лет… (Находит на столе историю болезни, протягивает ее доктору Мартину.)

М а р т и н. Кару? Кару? Не знаю. Я его не знаю…

К а р р и. Но зато кто в нашей республике не знает доктора Мартина?

А н н е - Л и й з. Вы разрешите перевести его?

К а р р и. Вообще-то это не полагается… Но раз у Кару тяжелейший инфаркт и раз он очень просит, так и быть. Только трогать с места не рекомендую. Девятая — одиночная палата. Отдадим ее на время доктору Мартину.

М а р т и н. Благодарю. Я с вами, Анне-Лийз… (Уходит вместе с ней.)

Р а у т (пациенту) . Простите, но посторонним здесь находиться нельзя. Прошу вас.