Хуан Аларкон - Сомнительная правда

А ложь потоком вытекает.

Не может быть!

Могу поклясться,
Что никого из местной знати
С подобным именем, сеньор,
Я не припомню в Саламанке.

Так значит, это — измышленье
Гарсии, совершенно ясно.
Мне надо скрыть, что я взволнован.

Я очень рад, что вас украсил
Крест Калатравы, дон Хуан,
Да и доход вам дал богатый.

Прошу вас верить, что всегда
Я быть готов всецело вашим;
И вы, надеюсь, извините,
Что, так как мне явиться надо
Благодарить сеньоров этих,
Я дальше вас не провожаю.

Великий боже! Неужели
И мне в пощаде отказало
Злонравье этого юнца?
Так он мне лгал, не побоявшись
Моих седин, в тот самый миг,
Когда я речь держал о правде?
И как я мог в столь важном деле
Ему поверить тут же сразу,
Когда мне только перед этим
Твердили про его обманы?
Но мог ли я предполагать,
Что он мне лжет, раз в этом самом
Я и корил его тогда?
Судья не станет же бояться,
Что вор, которого он судит,
Его же первого ограбит!

Так вы хотите подойти?

Да.

Пусть же вас хранит создатель.

Отец…

Не смей так звать меня,
Врагом зови меня, несчастный!
Тот, кто ни в чем со мной не сходен,
Не может сыном мне считаться.
Уйди, исчезни с глаз моих!
Свидетель бог, что, если даже…

Морские волны — до небес.
Вам лучше переждать ненастье.

О небо! Где же справедливость?
Зачем тому, кто любит правду,
Как я, даруется наследник,
Который всем душевным складом
Так чужд ему? Зачем того,
Кто честь свою оберегает,
Как я, бесчестить должен сын
Такого низменного нрава?
А Габриель, мои седины
И кровь даривший новой славой,
Похищен в самом цвете лет!..
Ведь если посмотреть не взглядом
Христианина…

Что такое?

Чего тут ждать? Ушли бы, право.

Тристан, ты нас оставь одних.
Иль нет, не уходи, останься.
Быть может, стыд перед тобой,
Свидетелем его бесславья,
Его взволнует с большей силой,
Чем то могли седины старца.
А если даже этот стыд
Его пороков не исправит,
По крайней мере, их огласка
Ему послужит наказаньем.
Скажи, беспутный, чем ты движим?
Скажи, безумный, что за радость
Тебе в твоей бесстыдной лжи?
И если всем ты лжешь так нагло,
То неужели хоть со мной
Ты удержать себя не властен?
С какою целью ты измыслил
Женитьбу эту в Саламанке,
Когда выходит, что и я
Прямую говорил неправду?
С каким лицом теперь я встречу
Людей, из уст моих узнавших,
Что с доньей Санчой де Эррера
Ты состоишь в законном браке?
С каким лицом? Да ведь, услышав,
Что выдумана донья Санча,
Они меня же заклеймят,
Как соучастника обмана!
И как теперь мне смыть пятно,
Упавшее на имя наше?
Ведь, чтобы снять его с себя,
Отец окажется обязан
Переложить его на сына;
А заявив, что в этом сраме
Виновен ты, я буду сам
Глашатай твоего бесславья.
Быть может, тайная любовь
Тебя понудила к обману?
Но где же видел ты врага?
Кто угрожал тебе кинжалом?
Отец, не больше, чем отец!
Да в этом слове столько ласки,
Что разве нужно объяснять,
Как нежно он к тебе пристрастен?
Старик, который ведал юность
И знает сам, каким пожаром
В груди у молодых людей
Горит огонь любовной страсти!

О, если это вам известно
И вы бы этим оправдали
Меня тогда, то, может быть,
Моя вина не так ужасна.
Отец мой, я тогда считал,
Что оскорблю седины ваши,
Не исполняя вашей воли,
И потому прибег к обману.
Здесь не вина, не преступленье:
Я был во тьме, я заблуждался.
Да, я люблю, но вы — отец,
Такой, как вы сказали сами.
Вам причинен тяжелый вред,
Его виновница прекрасна,
И остается ей самой
Его последствия исправить.
Отец, душой моей владеет
Лукреция, дочь дон Хуана
Де Луна, знатная сеньора,
Наследница его богатства.
И, чтоб я мог быть осчастливлен
Ее рукой, одно лишь надо
Чтоб вы на это согласились.
И объявили громогласно,
Что слух о том, что я женат,
Был пущен мной, и это — басня.

Нет, нет, молчи! Ты снова хочешь
Подстроить мне ловушку? Хватит!
Скажи, что нам сияет солнце,
И это я сочту обманом.

О нет, сеньор! То — не обман,
Что можно подтвердить делами.
Тристан, — вы верите ему,
Свидетель моего страданья.
Скажи, Тристан.

Да, мой сеньор.
Он говорит святую правду.

Тебе не совестно? Скажи!
Тебе не стыдно обращаться
С подобной просьбою к слуге,
Чтоб речь твою признали правдой?
Что ж, так и быть, я с дон Хуаном
Поговорю и буду счастлив,
Когда он дочь тебе отдаст;
Хоть мне и жаль ее, бедняжку.
Но первым делом наведу
Подробно справки в Саламанке;
Боюсь, не новый ли обман
То, что тогда я был обманут.
Хотя уже до нашей встречи
Я досконально знал всю правду,
Но, побывав в твоих устах,
Она сомнительною стала.

Все обошлось.

Да как еще!
Уж не помог ли вам, случайно,
Еврейский заговор, тот самый,
Чтоб руки к телу прирастали?

А вечер свеж. Не смена ли погоды?

Да, дон Хуан де Луна, на реке
Недолго и продрогнуть в наши годы.

Пусть лучше нам накроют в цветнике,
Чтоб мы могли спокойно сесть за ужин,
Не торопясь и в тихом уголке.

Конечно, лучше. Для прогулки нужен,
Сказать по правде, вечер потеплей.
А то не поберегся — и простужен.

Лукреция, прими в тени аллей
Твою подругу. Там и ужин будет.