Петер Хакс - Адам и Ева

Зачем?

А сколько было их?

Не помню точно.
Но помню, было очень хорошо.

Двенадцать?

Ровно дюжина. Да, так.

Я насчитал лишь семь.

Да говори же!

Пропало пять.

Куда-то закатились.
Но то, что мире есть, не пропадет.

Украли их, и мне известно, кто.

Тогда скажи.

Я многое скажу —
И об опасности, и об угрозе смерти.
Тот, кто низвергнут вами, недруг ваш,
Кто ваши все деянья отрицает,
Кто сам себе настолько лютый враг,
Что он в своем слепом непослушанье
В себе все лучшее стремится побороть,
Он приближается — Сатанаил!

Сатанаил? Так он покинул хаос?

Я говорю вам, что произошло.
Он вырвался из мерзостного царства,
Которым был назначен управлять
Излишне мягким вашим приговором.
Как сом из мокрой тины вылезает,
Как дождевой червяк — из влажной почвы,
Так он просунул мерзкое обличье
И сплошь заляпанные грязью плечи
Туда, где пустота ему враждебна,
Поскольку незапятнанно чиста.
Сейчас он пробирается на ощупь
По грани разрушения и ночи,
Связь с хаосом боится разорвать,
Но он дерзнет, учуя материал,
Как чует хряк навоз и нечистоты,
Рвануть в Ничто, подобно серной туче,
И прилететь сюда. Таков отчет
За звездами следящих херувимов.
И не исключено, Господь, отнюдь,
Что он проникнет даже в это место.

Исключено.

Неужто? Почему?

Он здесь уже.

Он здесь?

С недавних пор.

Вы это знали?

Как же мне не знать.

И новость не застала вас врасплох?

Ах, для меня сюрпризов не бывает.

И вы не удивляетесь, Господь?

Нет, отчего же. Правда, наперед
Известно мне, как обернется дело,
Но вновь и вновь я удивляюсь сам,
Что все проходит так, как я предвидел.
Всего же удивительнее то,
Что просто не бывает по-другому.

О Господи, всеведущи вы, знаю.
Мне знание дается нелегко
И может ускользнуть. Вот и живи
С неуловимым и непостижимым.
О Господи, вы не могли… не знать…

Что замолчал?

Но вы ведь и всесильны?

Ты сомневаешься?

Да кто бы мог
При виде красоты столь совершенной,
При виде дивного венка миров,
При виде совершенства тех цветов,
Из коих он сплетен, — включая этот,
Хотя его включаю поневоле, —
Кто мог бы усомниться? О мой Бог!
Раз вы всесильны и об этом знали…
Тогда…

Тогда?

Вы этого хотели.

Я предлагаю: предоставим тайне
Божественною тайной оставаться.

Я повергаюсь ниц, не постигаю
И славлю. Но как быть? И что же делать?

Я думал…

То есть думаете вы.

Нет, думал.

Вы подумали сейчас?

Нет, раньше.

Вы подумали о том,
Что делать нам сейчас?

Да, я подумал.

Когда восстанье поднял Сатана?

Нет, раньше.

А! Когда отпал он?

Раньше.

Когда творили нас?

О, много раньше.

Так прежде чем начаться временам
До этого мгновенья вы все знали?

Да.

В самом деле?

В самом. Но не только.

И знаете, что будет дальше?

Знаю.

О чем же вы подумали, подумав,
Что Сатана вам мог бы угрожать?

Подумал я…

О чем?

Ну… пусть грозит.

Я ваш слуга?

Мой дурачок любимый.

Весьма признателен. Я ваш слуга?

Ты перестанешь задавать вопросы?

О, никогда.

Да ладно уж: слуга.

Доверенный?

О чем ты, ангел мой?

О том. Вы говорите: пусть грозит.
А я, слуга ваш верный, говорю,
Что безответственны такие речи.
Власть Сатаны ужасна, к сожаленью.
Он на пути сюда, к средине мира,
Пять заграбастал звезд, подговорил их
Долг пунктуальности не выполнять
И как трофей в своё отправил царство.
А при таком величье извращенном
Совсем легко достанется ему
Малыш Адам.

Нет, нет, ведь он свободен.

Но слаб.

Лишь в нем должно созреть решенье.
И почва для сужденья — в нем одном.

Взрыхлить бы надо почву.

Сам взрыхлит.

И вы даете доступ Сатане?

Черт не творит, он только проверяет.

Подумайте, на карту ставя мир.

Пусть каждый день он ставится на карту.

Заставьте, Боже, малыша Адама
Желать того, чего желает Бог.

Пусть даже форму словом я наполню,
Наполнит слово смыслом лишь Адам.
Он вложит смысл в слова «желанье», «воля»:
Не исполнять, а преодолевать.
Желать по принужденью невозможно.
Адам свободной волей одарен.
И я послал к Адаму Сатану,
Чтоб испытать, насколько он свободен.
Свобода — это ценность человека.
А я пока что выйду из игры:
Не подчиню себе Адама волю,
Которую ведь тоже создал я.
Я в действии втором не появлюсь,
Поскольку у меня расчет глубокий
Адама одного в беде покинуть,
Чтоб сам он самому себе помог.

Так Сатана желанен? К вящей славе
Свободной воли? О, какая мысль!
Великая. Но может, даже слишком.
Космического замысла успех
Зависит — от чего? — от доброй воли
Бедняжки человека! И провалом
Ее отсутствие всему грозит?
Ах, если б смел Адаму я помочь,
К добру его принудить убежденьем,
Сказать, какой ценой оплатит грех,
Открыть ему опасности масштаб,
Значенье яблока растолковать
И подсказать причины запрещенья!
А почему бы мне и не рискнуть?
Раз даже дьяволу дана свобода,
Она ведь предоставлена и мне!
Что смеет враг, посмеет сметь и друг.
Господь непогрешимый удалился
Из рая в самом лучшем настроенье.
Он знает, что в раю бдит Гавриил
И что архангел точно измеряет
Творений праведность и чистоту.
И если Сатана желанен был,
То значит, Господу и я желанен.
Пойду-ка я предупрежу Адама,
Пусть не впрямую отдан мне приказ,
Но смысл такой моя имеет служба.