Петер Хакс - Адам и Ева

Ты где?

Идешь за мной?

Иду.

Итак, я выполнил заданье Бога:
С надеждой ада поступил я строго.
Я окружил средину мирозданья
Оградой херувимов огненосных,
Стоят они на страже тесным строем,
Плечом к плечу, бедром к бедру, как рать.
Ведь это же война! И под кольчугой,
Из света скованной, я спрятал сердце.

Итак, приятель, я тебя бросаю
На этом месте. Здесь и оставайся.
Стоит князь тьмы с угрюмым изумленьем
И пялится на огненный заслон,
Пока он не решится, наконец,
Свои поползновенья прекратить.
Беспомощно опущенные крылья
Песок пустыни серый бороздят
И влажные глаза его роняют
Полыни семя в борозды кругов.
Вот на краю безжизненной равнины
Печальный призрак наконец исчез,
Но все еще доносится сюда
Унылый вой, похожий на шакалий.
Он вечность не воротится назад,
Зато спокойно под моей защитой
Несовершенный устремится ввысь.
Вон он идет. Нет, это только Ева.

Адама нет? Ну да, еще не время.
А у меня терпенья не хватило,
Мне захотелось вдруг его обнять,
И я из рощицы ушла пораньше,
Где персику я подстригала крону.
Податливое деревце мой персик,
Мне нравится ухаживать за ним.
Что ж, подожду. Скорей бы он пришел.
Меня тоска по другу донимает,
Но и в томлении отрада есть.
И впрямь подарки Бога совершенны.
Мы любим — и так сладостно сжимает
И счастье, и несчастье наше сердце.

Вот и она, пусть в малости своей,
Вполне благочестиво рассуждает.
Змея, послушай, ведь тебе дано
Немного проницательности мудрой,
И ты на что-то можешь пригодиться.
Сходи-ка к Еве, развлеки ее,
Пока Адам орудует мотыгой.

Ты не желаешь? Непослушный зверь!
Ведь Ева же супруга пастуха,
А он здесь распоряжается скотиной.
Ты только возвратишь ему свой долг.
Держись покорно, смирно, будь ручной,
С животной простотой лижись, ласкайся.
Насколько можешь, замени ей мужа.
Согласна? Сатанаил кивает.
Хорошо. Я ухожу.
Труды дневные нынче я закончил.

Согласен. Этот способ мне подходит.
Охотно выполню его приказ,
Моим он целям не противоречит.
А план таков. Я здесь не появлюсь
В обличии божественном своем,
Мой пресловутый лик людей пугает.
Приму вполне невинный вид Змеи.
Я к Еве ход нашел, когда забрался
К ней на колени и связал глупышку
Моей железной волей. Но боюсь,
Что репутацию ее подпорчу.
Вон этот фрукт висит, чья сердцевина
Наполнена слезами. Двинем к Еве.
Соль жаждет приобщиться к сладкой плоти.

Всё ленишься? Эй, неудачный перл
Не самого удачного творенья!
Кому сказал: ступай к жене Адама,
Иначе на тебя я рассержусь.

Свои труды дневные я закончил.
Я выполнил свой долг. Но в этом деле,
От коего зависит мира ход
И будущее будущих времен,
Простого исполненья долга мало:
Я должен долг свой перевыполнять.
Соблазн посажен здесь, в саду Господнем.
Адам, вернувшись, может согрешить,
Хотя б с пути его не совращали.
Увы, мы с ним повздорили настолько,
Что мой совет едва ли примет он.
Пусть не могу с Адамом стать на страже,
Но сторожить Адама я могу.
Предосторожность надобно удвоить:
Внутри заслона внешнего дозором
Я это место буду обходить,
Поскольку здесь возможно преступленье.

Иди сюда, прелестный мой любимчик,
Головку перламутрового цвета
Мне на колени мягко положи.
Пощекотать тебе воротничок,
Где так великолепно бьется жилка?
Ты следуешь за мной, послушный зверь?
Как ты чувствителен, как осторожен.
Как ласков и доверчив, словно знаешь
О красоте своей. Тебе не жарко?
Но что с твоею кожей? Ты не ранен?

Я перегрелась на горячем камне
И, кожицу немного содрала.
Но жар твоих колен, но устье лона
Намного жарче, Ева. Что там кожа!
Болит тобой израненное сердце. —
(Достаточно. Лиха беда начало.)

Ты говоришь!

А почему бы нет?

Ни от кого речей я не слыхала.
Один Адам со мною говорил.

Другие тоже говорить умеют
И делать то, что делает Адам.

Как это происходит?

Натурально.

Но кто, Змея, тебе язык дал?

Ты.
Известно, что сначала есть потребность,
Потом она находит выраженье.
Сначала возникает содержанье,
За ним приходит слово. Только чувство
Внушает нам желанье говорить.
Красноречиво сердце, а не нёбо.
Твое присутствие, очарованье
Развеяло мою былую грусть.
Любое место, хоть саму пустыню,
Ты, Ева, превращаешь в дивный рай,
А удалишься — рай пустыней станет.
Волшебна сила прелести твоей —
Она отверзла сжатые уста
И подарила зверю красноречье.
(Проглотит это — съест и остальное.)

Приятно слышать.

Да?

Да, мне приятно
Что ты умеешь говорить. Но все же
Не слишком увлекайся разговором
И говори не только обо мне.
И, может быть, сойдешь с моих колен?
Ступай пастись, Змея. Ты погляди,
Как зеленеет сочная трава,
Росой небесной вспоенная щедро.
Не хочешь на траву? Ну и не надо.
Тогда молчи. И слезь с моих колен.

Скажи хоть что-нибудь. Нарушь молчанье.
Ведь я же не сказала, что навек
Ты должен замолчать. Ну, говори же.

Вон облако.

И что?

Оно белеет.

Нет, говори и дальше обо мне.
Чтобы понять себя, мне очень важно
В твоих премудрых мыслях отразиться.
Но честно.

Честно.

Так о чем ты грезишь?

О, грезы змей — тебе их не понять.

О чем же? Обо мне? Но я как все.

Единственная ты.

Других-то нет.

Появятся. И каждая из них
Единственной захочет быть. Как ты.
Но ты сама… а впрочем, слишком рано
Об этом речь вести.