Примо Леви - «Я в Берлине. Сидоров»

СМИТ. Да, французы делились с нами новостями. Мы знали, что американцы атакуют Шербур. Эти французы были просто замечательными. Они рисковали своими жизнями, чтобы спасти нас.

МЕЛВИЛЛ. Я так понимаю, некоторые немецкие укрепления, которые бомбили и обстреливали американцы, были совсем близко от вас?

СМИТ. Да, именно так. Иногда было жутковато. Мы все, конечно, надеялись, что американцы вышвырнут отсюда этих чертовых фрицев, ну а еще надеялись, что и мы при этом уцелеем. К нам то и дело вбегал кто-нибудь из французов и кричал: «Много немцы капут», что значило: «Много немцев убито». Но дальше пусть лучше рассказывает четвертый член нашей команды.

МЕЛВИЛЛ. Хорошо, как вас зовут, сержант?

ДИЛИСТОВИК. Сержант Джон Э. Дилистовик. Мне 21 год, я из Хобокена, Нью-Джерси.

МЕЛВИЛЛ. Вы продолжите, сержант Дилистовик?

ДИЛИСТОВИК. Так вот, вчера мы сидели на кухне и вдруг услышали пулемет, совсем близко. А потом одиночные выстрелы. Мы сразу бросились на пол и пролежали так несколько часов, и все это время слышали пулеметные очереди, выстрелы и танковые обстрелы. Мы догадались, что это пришли американцы. И вскоре убедились в этом, услышав крик: «Они здесь уже, здесь, давайте их встретим!» А потом опять началась перестрелка, но вскоре пришел француз и сообщил нам радостную весть: город взяли американцы. Мы вслед за нашим другом выскочили из дому и побежали к ним. И, ребята, как же мы были рады видеть своих!

МЕЛВИЛЛ. Не сомневаюсь. Наконец-то вы опять на той стороне фронта, на какой надо.

ДИЛИСТОВИК. Это правда. Но я все время понимал, что американские пули могли попасть и в нас. Да, ребята, не хотел бы я быть фрицем!

Алан Мелвилл

Немцы, безусловно, рассчитывали на те трюки, которые так удачно срабатывали в 1940-м. Они пробовали передавать по радио на английском языке приказы об отступлении, но теперь эти приемы устарели. Лучшим ответом им стали слова генерал-майора шестого подразделения британских воздушно-десантных сил Р. Н. Гейла, который заявил, что приказ об отступлении никогда не будет передан по радио, что же касается его лично, то такого приказа он вообще никогда не отдаст. Немецкая пропагандистская машина успехов не приносила, яростность и сила атак, которые прорвали линию Зигфрида, «ломали» врага еще и психологически.

Попытки немцев предпринять пропагандистскую атаку на этой территории на следующий же день пресек британский патруль; они убили капитана и сержанта и взяли в плен капрала из отдела пропаганды, присланного из Лилля вместе с репродукторами и оборудованием для радиопередач на линию фронта.

Капрал великолепно говорил по-английски, но приготовленный им пропагандистский материал был сделан топорно. Он следовал обычной тактике нацистов по разобщению союзников. При нем была листовка, озаглавленная «Добро пожаловать на континент», со следующим пассажем в тексте. Цитирую дословно: «Какие идиоты вбили вам в головы, что континент угрожает Америке или Британии? Разве мы когда-нибудь пытались вторгнуться на ваши берега?»

Честер Уилмот

Нет сомнений в том, что на этом континенте нас «горячо ждали» (в обоих смыслах слова), но нельзя не сказать об ужасном парадоксе, заключающемся в том, что для многих французов нашими первыми дарами стали разрушения и опустошения в зоне конфликта. Это было прискорбно, но неизбежно, о чем много говорили официальные лица, но и официальные лица других армий не меньше сокрушались по этому поводу. Забота и бережное обращение с собственностью друзей и уважение к их святыням естественны для простого солдата. Никакие правительственные поручительства, которым следуют самым добросовестным образом, не убеждают так, как неловкая заботливость отдельных рядовых солдат, таких, как капрал из Уигана Том Галин. Перед капралом Галином была поставлена задача снять с церкви снайперов, после того как это не удалось сделать пулеметчикам.

«Нам приказали, — рассказал Галин, — очистить колокольню, но мы не могли к ней подобраться, и тогда я взял свой ручной гранатомет и пошел в дом напротив, поднялся в спальню на втором этаже, установил гранатомет на подоконник и направил на колокольню. Взрывом снесло верх колокольни. Позже мы нашли там двенадцать мертвых фрицев; кого-то из них убили наши пулеметы, а мой гранатомет завершил дело».

«Церковь сильно повреждена?» — спросил полковник. «Только снаружи, сэр, — ответил Галин. — Мы всего лишь снесли верхушку, мы бы ее не тронули, если бы там не было снайперов. И когда я заходил внутрь, сэр, я всегда снимал головной убор».

Честер Уилмот

Есть одна вещь, которую я, думаю, не забуду никогда, — я видел, как британская пехота неуклонно, хотя и с трудом, продвигалась вперед к линии фронта по разбитым дорогам Франции: солдаты шли вереницей, с опущенными головами, согнувшись под тяжестью ноши, которую несли на спинах, вооруженные до зубов… Чуть ли не валясь с ног, они шли и шли вперед, только вперед, хоть и медленно, но упорно продвигаясь к фронту. Пот струился по их лицам, сбоку, на бедре у каждого болталась привязанная кружка для питья; они не смотрели назад (да и по сторонам тоже); одно упорное стремление — вперед, к фронту, только вот дорога была неровная, и это их немного раздражало.

Военные машины, грузовики и танки эшелон за эшелоном проходили мимо, погружая их в облака пыли, но они как будто не замечали этого. Такое зрелище даже бессердечного человека не оставит равнодушным.

Л. Э. Николлс, подполковник авиации, Королевские ВВС

Если сегодня в Нормандии находится ваш брат, или муж, или ваш любимый, есть большая вероятность, что где-то во Франции ваше имя написано вдоль одной из пыльных дорог, на грузовике, бульдозере или на цистерне; просто имя, аккуратно выведенное краской, возможно, на лобовом стекле или на крышке бака. Чаще всего это простые имена — «Мэри», «Единственная Хелен», «Джой», «Глэдис» и тому подобные.

Но встречаются и другие надписи, чаще всего, пожалуй, фраза, которая неизменно вызывает улыбку на лицах военных. Это фраза, смысл которой не поймет никто, кроме британца. Ее видишь повсюду. «Сомневаешься — выпей чаю». Она, конечно, встречается в разных вариациях. Мне попался грозного вида внедорожник, размером с небольшой дом, с надписью «Чаевники из Клапама». На перекрестке, где руины домов свидетельствуют о том, что это место было подвергнуто атаке противника, черная надпись на желтом щите: «Если вам захочется попить чайку, не делайте этого здесь, могут и убить». И вот на этом перекрестке, как и на большинстве перекрестков Франции, стоит человек, которого еще только вчера можно было видеть на вашей Хай-стрит, военный полицейский, выполняющий великую миссию — он контролирует, должно быть самые загруженные в мире, дороги.