Лариса Баграмова - Рифмы

Бескрылые желанья возмущать
В нас, в чадах праха, — и потом исчезнуть.
Так пусть исчезнет! Лучше и не знать,
Сколь глубока его талантов бездна.

Вот яд, Изорой данный мне как дар.
Осьмнадцать лет ношу его с собою —
И жизнь моя, как сабельный удар,
Кровит, неправой ранена судьбою.

С врагом беспечным за одним столом
Сидел я часто, шёпот искушенья
Я слышал постоянно — им ведом,
Я не поддался на его веленья.

Не преклонился я, хоть я не трус,
Хотя обиду чувствую глубоко,
Хоть мало жизнь люблю. Но тот искус
Меня не одолел. Хотя жестоко

Та жажда смерти мучила меня,
Всё медлил я. Что умирать без цели?
Я мнил: быть может, жизнь ещё моя
Мне принесёт дары в искусства деле:

Восторг меня, быть может, посетит
И творческая ночь, и вдохновенье;
Быть может, новый Гайден сотворит
Великое — и наслажусь мгновенье…

Как пировал я в ненависти той,
Быть может, мнил, врага себе найду я;
Быть может, пред последнею чертой
В меня обиды грянут — аллилуйя! —

И ты не пропадёшь, Изоры дар…
И я был прав! И вот мои страданья
Идут к концу — в душе моей пожар,
Восторгом дивным мечутся желанья.

Я, наконец, нашёл себе врага
И упоён мечтой его кончины!
Теперь — пора! Весь мир к моим ногам,
Заветный дар любви тому причина.

Что ты сегодня пасмурен?

Я? Нет!

Ты верно, Моцарт, чем-нибудь расстроен?
Вино прекрасно, славен и обед,
А ты молчишь и хмуришься порою.

Признаться, меня Requiem задел…

Ты сочиняешь Requiem? Давно ли?

Давно, недели три средь прочих дел.
Он странностью меня обеспокоил…

Не сказывал тебе об этом я?

Не сказывал.

Так слушай. Дней как двадцать
Под вечер кто-то спрашивал меня:
Он заходил, но не хотел дождаться.

Всю ночь я думал: кто бы это был?
И что ему во мне? Кто он — не знаю.
Зачем не в должный час он приходил?
И что за важность у него такая?

Назавтра вновь: лишь дома нет меня —
Он на порог и не застал опять же.
На третий день с детьми играю я —
И он явился. Я ответов жажду,

К нему спускаюсь. В чёрном человек,
Учтиво поклонившись, предлагает
Заказ: загробной миссии ковчег —
Ein Requiem, — и после исчезает…

Я сел тотчас писать — и написал
Единым вздохом, словно не чужое…
И больше он меня не посещал —
Тот чёрный человек. Но я не скрою:

Я рад тому. Мне жалко отдавать
Свою работу, жаль с ней расставаться…
Но между тем… Мне совестно сказать…

О чём?

Мне тяжело признаться…

Мне день и ночь покоя не даёт
Мой чёрный человек. Он словно всюду
Со мной, как тень, без устали идёт,
Он гонится за мной — теперь я буду

Его повсюду видеть. И сейчас
Мне кажется, он здесь, он с нами третий —
Сидит, от нас не отрывая глаз…

Да полно! Что за страхи? Не в ответе

Мы за пустые думы. Бомарше
Порою говорил: «Мой брат Сальери,
Как мысли чёрнотой придут к душе —
Испей вина в искрящемся фужере

Иль перечти «Женитьбу Фигаро».
Не стоит тяжким думам предаваться».

Да, Бомарше был прав! Ну что ж, добро,
Не надо глупым мыслям доверяться…

Он твой приятель был; ты для него
«Тарара» сочинил — и это славно!
Там есть один мотив, люблю его,
Его как раз я напевал недавно,

Его твержу всегда, как счастлив я…
Ла-ла-ла-ла… А правда ли, дружище,
Что Бомарше (уж извини меня)
Кого-то отравил?

Что в том ты ищешь?..

Не думаю: он слишком был смешон
Для ремесла такого.

Он же гений!
Как ты да я. А нам ведь запрещён
Удел злодеем быть. Из всех явлений

Одно не может быть разрешено:
Злодейство и талант несовместимы.

Ты думаешь?

Пусть будет, как дано.
Ну, пей же.

Будем искренне терпимы.

Твоё здоровье! Дружеский союз,
Связующий нас вместе, мы прославим!
Мы пьём за братство гармоничных уз.

Постой! Постой!.. ты шанса не оставил…

Ты выпил… без меня?

Теперь я сыт.

Так слушай же, любезнейший Сальери,
Теперь, как мой das Requiem звучит.

Ты плачешь? Почему? Ты так потерян…

Я слёзы лью впервые… Больно мне.
Но эта боль безмерно мне приятна.
Как будто долг исполнил я вполне.
Как будто нож целебный безвозвратно

Отсек страдавший член! Не замечай,
Мой друг, мой Моцарт, этих слёз напрасно…
Спеши! Продолжи! Я прошу — играй!
Наполни душу звуками всевластно…

Когда бы каждый чувствовать умел
Гармонию, как ты! Но нет: тогда бы
И мир осуществиться не посмел;
Никто не смог бы жить, лишь только дабы

О нуждах низкой жизни помышлять.
Все предались бы вольному искусству.
Нас мало — тех, кто может отдавать
Всего себя, без пользы, только чувству.

Счастливцев праздных, избранных судьбой,
Отвергших с небреженьем всё земное,
Избравших лишь творенья непокой
И одержимых музыкой одною…

Не правда ль? Но я нынче нездоров…
Мне что-то тяжело; пойду прилягу.
Прощай же!

До свидания.

Твой кров
Теперь тебе не сможет быть во благо…

Заснёшь надолго… Боже, неужель
Он прав? И я не гений? Ведь злодейство
И гений — несовместны… Эта цель
Была безумна? Боже, посодействуй!

Скажи: напрасно то, что я свершил?
А Бонаротти?.. Или это сказка
Бессмысленной толпы, а я решил
Её зазря использовать подсказки?

Не мог же я так ошибиться… Нет!
Я чужд сомнений и самообмана…
Но был ли в самом деле — дай ответ! —
Убийцею создатель Ватикана?..