Алла Зимина - Стихи

Не он ли девушек невест,

Встречал здесь на заре,

И ту, что вырезала крест,

В морщинистой коре.

Ну что ж, пусть рубит. С давних пор

Идет на брата брат..."

А лесоруб, поднял топор

И ... двинулся назад.

И долго слышалось вослед,

Как листья шелестят:

"-Кто добрым был в шестнадцать лет,

Такой же - в шестьдесят."

Москва, 1962

Бежит волна, кружит волна,

Как рыба голодна,

То вниз ныряет, то видна,

Зеленая спина.

Бежит волна, кружит волна,

Пловца с собой зовет она.

а-а-а-а.

"Плыви пловец, плыви сюда,

Легка моя вода,

Она прозрачна, как слюда,

Как девушка горда.

Плыви пловец, плыви сюда,

Тебя несет моя вода.

а-а-а-а.

Поверь мне друг мой, все равно,

Ты с морем заодно,

Тебя давно зовет оно,

И манит, как вино.

А если гибнуть суждено

И я с тобой пойду на дно.

а-а-а-а.

Бежит волна, кружит волна,

Как рыба голодна,

То вниз ныряет, то видна

Зеленая спина.

Бежит волна, кружит волна,

Пловца с собой зовет она.

а-а-а... а!

Москва, 1959

маме Юле

Проживала на Полянке

Вместе с дочкою Майей,

Очень старая гражданка

И к тому же, больная.

Ее муж, бедняга, умер,

Взятый в страшные годы,

Шел этапами по тюрьмам,

Там и канул, как в воду.

Только Рива, их соседка,

Им одна помогала,

Но попала на заметку

И, конечно, пропала.

Долго мать судьбу молила

Дать от смерти отсрочку,

Чтобы ей возможно было

Жить и вырастить дочку.

Время шло. И вдруг - удача,

Вызов из Тель-Авива.

Мать и дочь от счастья плачут,

Значит выжила Рива.

Начались у них мытарства,

Все что есть - продавали,

Чтоб уехать в государство

Под названьем Израиль.

Увезла с собой старушка,

На чужую сторонку,

Своей бабушки подушку,

Да из Лавры иконку.

И сосала со смиреньем

Валидол всю дорогу,

И просила снисхожденья

У еврейского Бога.

А теперь, она в Ульпане,

Будто не было горя,

Ходит с Ривой на купанье

К Средиземному морю.

И впервые в своей жизни

Не боится простуды,

Славит новую отчизну

И не моет посуду.

Таруса, ноябрь, 1972

Л. Богораз

Бежит баржа по Енисею

И облака над головой.

Выводит песню "про Рассею"

Белоголовый рулевой.

А капитан лежит на лавке,

Ему на песню наплевать,

Он десять лет живет по справке,

Ему России не видать,

Ему в России не бывать.

Жена его с ним не согласна,

Пускай теперь она матрос,

Но в ней надежда не угасла,

Хоть жизнь прошла и вкривь и вкось.

Она стоит, качает помпу,

Не отрываясь от воды,

А рулевой нарочно громко

Поет про летние сады,

Поет про русские сады.

А ей мерещится Калуга

И молодая слобода,

И пастухи идут по лугу,

И чернопегие стада.

И вдруг подхватывает тонко,

С каким-то визгом наверху,

Как та безумная девчонка,

Что мчалась лугом к пастуху.

Москва-Чуна, март, 1970

А.А. Андриевской

Плакала березка осенняя:

"Стала я ужасно рассеянная,

В озеро гляжусь, а не вижу я,

Что теперь я рыжая, рыжая.

Где вы мои косы русалочьи,

Не шумят на них гнезда галочьи,

Слышу только шорохи, шопоты,

Это листья падают желтые.

Ах, как стало ветрено, ветрено,

Не дождаться лета мне, лета мне,

Не было бы холода зимнего,

Начала бы жизнь свою сызнова.

Трудно мне бороться со стужею.

Я ушла бы в сторону южную.

За морями синими, дальними

Стала жить бы рядом я с пальмами."

Ночью разгулялась метелица,

Вербу превратила в медведицу,

Ели одела легкими шалями,

А березку в платье венчальное,

И стоит как прежде, красавица,

К озеру фатою склоняется

И опять под белою кроною,

Ходят целоваться влюбленные.

Березка зеленая, или снегом посеребренная,

Во все времена и во все века

Идут к тебе влюбленные, влюбленные.

Москва, 1961

Я сижу, чиню бушлат,

В портноивской мастерской,

А на нем милльон заплат,

Чини, хоть день деньской.

Истрепал свои бока

За три года он,

А носил его зека,

Рубинчик Соломон.

Припев: Ай, яй, яй, яй, яй, яй, яй,

ай, яй, яй, яй, яй,

ай, яй, яй, яй, яй, я-я-я-яй,

Рубинчик Соломон.

Был он с ним и в дождь, и в снег,

В бараке ноги грел,

И совсем, как человек,

Тихонечко старел.

Часто по оплошности

Рвала его пила,

А то скакал на лошади

Он в качестве седла.

Припев: ... Он в качестве седла.

Под конец совсем зачах

Бедный старый друг -

То прорехи на плечах,

То нет карманов вдруг.

Приобрел привычку он

Ночью падать с нар

И вдвоем с Рубинчиком

Попал в стационар.

Припев: ...Попал в стационар.

Нет рассчета быть больным,

Но в этом свой резон,

Оттого, что стал портным

Рубинчик Соломон.

Правда, что статью и срок

Не перерешат,

Но есть у нас еврейский Бог,

И вот, чиню бушлат.

Припев: ...Свой собственный бушлат.

Москва, 1966

У меня веретено,

Веретенце,

Да работает оно,

Только в солнце.

Если ж серенький денек

Или вечер,

Веретенце - скок да скок -

И на печке.

Над сосною пролетел

Белый ворон.

Отчего ты ворон бел, А не черен?

Белый ворон мне в ответ

Над сосною, -

Время красит в белый цвет

Сединою.

Я спросила кузнеца

Молодого -

-Кто из вас кует сердца,

Как подковы?

Он сказал:

"С ума сошла,

Ты с сердцами,

Мы имеем здесь дела

С жеребцами."

Я на озеро ходила,

Поглядела я на дно:

Там под вечер, утопила,

Я свое веретено.

Оттого, что непогода

Мне работать не дает,

Оттого, что белый ворон

Сердце ночью мне клюет.

Оттого, что счет не знаю,

Ни началам, ни концам,

Оттого, что не нужна я,

Не нужна я кузнецам...

Воркута, 1956

И.А. Богоразу

О, сколько раз, пути далеких странствий

Изучал ты у вагонного окна,

А с тобою неизменный Санчо-Пансо,

Старый друг твой, верный спутник и жена.

Припев: Рельсы, рельсы, бесконечные рельсы,

Это мысли твои и надежды мои.

Рельсы, рельсы, это дальние рейсы,

Это рядом идущие две колеи,

Две колеи, неразлучные две колеи.

Не потому ль, я словно к эшафоту,

Шла к вагону, шла на муку и разрыв

И простилась, провожая Дон-Кихотя,

Ни слезинки на перрон не уронив.

Припев:

Что ж делать мне с большой моей любовью,

Той что в песнях называется судьбой?

О, мой рыцарь, как и в дни средневековья

И в дороге, и в разлуке я с тобой.

Припев:

Сходня, 1958