Алла Зимина - Стихи

На унылой могиле посажено,

Чтоб вечный хранить покой.

Если-ж то дерево издавна

Мне в душу сажали друзья,

Те - кому верила издавна,

Те - кого так любила я.

Придется угрюмому дереву

Доживая, сжаться тесней,

Потому что я новое дерево

Ращу из его корней.

Москва, октябрь, 1969

Джиоконда смотрит на вас,

Так ее написал Леонардо,

Может быть, при участьи поющего барда

Понял он выраженье задумчивых глаз -

Джиоконда смотрит на вас,

смотрит на вас.

И сидела дама часы

И дрожала жестокая лютня,

А мудрец и учитель писал поминутно

Улыбаяясь усталой улыбкой в усы,

И сидела дама часы,

дама часы.

Он глядел на нежный "анфас".

И, вглядевшись, не мог оторваться.

Как тогда, у властителя Сфорце, в палаццо,

Где увидел ее на балу, в первый раз

И глядел на нежный анфас,

нежный анфас.

С той поры промчались века,

Шли подъемы, паденья и схватки,

Но остались для всех мировые загадки

Леонардо де Винчи, - любовь и тоска

С той поры промчались века,

промчались века.

Вот оно, лицо без прикрас

И его не забудете скоро,

Ждете вы, что вот, вот, улыбнется сеньора,

Но увы - наступает предсумрачный час -

Джиоконда смотрит на вас,

Без улыбки смотрит на вас,

смотрит на вас...

Карабаново, сентябрь, 1980

Е.И. Яхниной

Вас когда-то знала

Я мимолетно,

Лет прошло немало,

Чуть не полсотни.

Помню Вашу живость,

Светлый локон,

Только с кем сравнить Вас

Невдомек мне.

Я перебираю

За словом слово.

И все-таки не знаю,

Кто же Вы, кто Вы?

Может быть Вы рябчик,

С нежным пухом,

Может быть Вы зайчик

Лопоухий?

Кто же мне поможет

Решить загадку?

Может быть похожи

Вы на лошадку?

Маленького роста,

Вечно в пене,

Несмотря на кротость

И терпенье.

Часто в передряги

Вы попадали,

Только что в Гулаге

Не побывали.

Но всегда Вы были

В первом ранге, -

Человек на крыльях,

Добрый ангел.

Москва, 1967

Мы пойдем за белыми грибами в лес,

Но смотри в четыре глаза, милый мой,

Чтобы к нам в лукошко леший не залез,

Чтоб не занесли его к себе домой.

Будет проклинать тогда он белый свет,

И забьется в темный угол под кровать,

Только ничего там кроме пыли нет,

Ни одной травиночки не увидать.

Ночью окончательно он загрустит:

-"Доигрался, старый дурень до тюрьмы!"

И начнет зеленой лапой пол скрести,

Чтобы отнесли его обратно мы.

И придется топать в тьму кромешную,

И дышать лесной осенней влагою,

Потому что, тоже были лешими,

Потому что, сами жили в лагере.

Москва-Малаховка, 1965

Не стежками, не дорожками

Пришел нам навстречу ты.

Маленький домик бревенчатый

С тремя окошками.

Ты с осени, недотесанный,

До вешней стоял поры,

Весною пришла с матросами

Девченка с Ангары.

Дубинушкой, по старинушке

Втащили тебя на плот,

На енисейскую льдинушку

В речной водоворот.

Обвязанный, как наказанный,

Поплыл за тобою лес,

Рядом с тайгой непролазною,

Волне наперерез.

А в просини, над утесами

Закат зажигал костры,

И целовалась с матросами

Девченка с Ангары.

С прощальною, песнью дальною,

Назад отошли поля,

И показалась печальная

Игарская земля.

Взъерошенный, перекошенный

Ты лез по хребту горы

Новым хозяевам брошенный

Девченкой с Ангары.

Не стежками, не дорожками

Пришел нам навстречу ты,

Маленький домик бревенчатый,

С тремя окошками.

Коряжма, 1958

1

На Кадашевской набережной,

На берегу канавы прежней,

От серого Ударника и гастронома наискось,

Напротив сквера с Репиным

И куполов позолоченных благолепия

Стоит наш дом, назначенный на снос

И в доме этом,

Копытцами стуча,

Зимой и летом

Блуждает по ночам

Одной судьбою связанный

Со старою Москвой

Такой-сякой немазанный

Домовой.

Припев: Домовой, ах, домовой!

Он не прописан в книге домовой,

Но также, как и при Иване Грозном,

Не пойман и властями не опознан.

Покрытый пылью вековой,

Замоскворецкий,

С душою детской,

Наш Кадашевский домовой.

2

С его смешными странностями

И маленькими радостями

Кому, скажите, нужен он, доисторический чудак?

Шуршит он под диванами

И если вечером жильца увидит пьяного,

То на всю ночь забьется на чердак.

И там припомнит

Он глядя в темноту,

Любимых комнат

Уют и теплоту,

Старинную буфетную,

Швейцара с булавой

И будет до рассвета он

Сам не свой.

Припев:

3

Был полон добродушия он,

И вроде мишки плюшевого,

Любил играть за печкою лет шестьдесят тому назад.

Теперь оится дворников,

Напоминающих ищеек без намордников

И потускнел его веселый взгляд.

Но к нам стремится

Как в прошлые года,

И половица

Чуть скрипнет иногда,

Вздохнет у телевизора

И сядет в угол свой,

Качая укоризненно

Головой.

Припев:

4

Ему все чаще думается,

Что вот, не знает улицы он,

А рядом дом писателей, как хорошо попасть бы к ним!

Но решено заранее,

Что нет спасения, что ждут его развалины,

Пришел конец последним домовым.

Словам зловещим

Давай дадим отпор. -

Все наши вещи

Мы вынесем во двор.

Разложим как по полочкам

В машине грузовой,

И там же влезет в щелочку

Домовой.

Припев:

Москва, март-апрель, 1969

Андриевским, Яхниной, В. Алексеевой

Когда о вас я думаю

Друзья мои,

В душе, как в годы юные

Волна любви.

Милей мне всех на свете вы

Родней семьи,

Весны моей свидетели

Друзья мои.

Вас будто с детства помню я

Друзья мои.

Хоть мы друзья не школьные,

С одной скамьи.

Хоть судьбы не такие же,

Не рядом шли, -

Из сердца вас не вырежешь

Друзья мои.

Стареем с каждым годом мы

Друзья мои,

И пусть вторую молодость

Мы не нашли.

И в будущем начертана

Нам горсть земли, -

Я верю, что бессмертны мы

Друзья мои.

Москва, 1960

Давиду Жданко

А у Дэвички,

Как у девочки

Головка круглая, кудрявая.

А мы курносые,

Прямоволосые

И голова у нас дырявая.

А у Дэвички

Глаза как свечечки

И на обоих щечках ямочки.

Ах, из-за этих глаз,

Много, много раз

В дальнейшем будут драться дамочки.

Еще у Дэвички

Есть баба Мэричка,

Высоковольтный папа Лешенька,

Сестренка Аничка,

И крошка Мамочка,

Лилитик добрый и хорошенький.

Можно Дэвичку