Алла Зимина - Стихи

Принять за белочку -

Грызет то пряник, то бараночку.

По стульям прыгает,

Столами двигает,

И ловит маленькую Аничку.

Настанет времечко

и наш Дэвичка

Попросит книгу вместо пряничка.

И в тот самый год

В школу поведет

Его дружок - большая Аничка.

Москва, май, 1969

О, еслиб знать заранее,

Где счастье повстречать,

Что может быть туманнее,

Чем поиски начать.

Еслиб можно, еслиб можно счастье повстречать,

Что может быть туманнее, чем поиски начать.

Припев: Душа моя тревожная,

Пора бы на покой,

Ты хочешь невозможного,

А счастье под рукой.

А счастье, а счастье, а счастье под рукой.

За спящими царевнами

Пошел бы я в поход.

Копья ломая древние

Как рыцарь Дон-Кихот.

Еслиб можно, еслиб можно и т.д.

Припев:

Хочу я сердце заново,

Увидеть в западне

И умереть со славою,

На бронзовом коне.

Еслиб можно и т.д.

Припев:

Коряжма, 1957

Был август нежным, как апрель

И заводили куры шашни,

А новгородский журавель

Стоял незыблимо, как башня.

Былых времен удельный князь,

Он правил тихой деревушкой

И к ведрам, вежливо клонясь,

Сжимал рукой железной дужки.

Бежало перед ним шоссе,

-"Куда, зачем?" шептали травы,

А журавель, во всей красе,

Им усмехался величаво.

Он знал, что так бегут века

И что сменяются эпохи.

Но будет также течь река

И называться также Волхов.

А он падет когда-нибудь,

Как пал Перун, как пало Вече.

Отправлен будет в крестный путь,

Рукою мягкой, человечьей.

Исчезнет сруб, уйдет вода,

Ее вберут песок и глина,

И не останется следа

От тонкой шеи, журавлиной.

Дер. Пахотная Горка, Новгородской обл., август, 1972

Стоят заборы,

Как прокуроры,

Прохожим угрожая

Решетками жердей,

Стоят заборы,

Закрыв от наших взоров

На крепкие запоры

Сокровища людей.

Дожди их мочат,

Их черви точат,

И жерди выпадают

Поросшие травой.

Так где ж тот зодчий,

Который правомочен

Разрушить средоточье

Рутины вековой?

И все же - старость!

Она, как нарост,

Ее калечит время,

Ей жизнь трубит отбой.

Потерпим малость,

Недолго ждать осталось,

Уж виден алый парус

И чайка над водой.

Малаховка, 1963

М.В. Горчилиной

Когда-то жили женщины несложные,

Похожие на камни придорожные,

Они не портились,

В цене не падали,

Высокосортные,

Широкозадые.

Припев: Помянем же их

Добрым словом нашим,

Вином наполним рюмки,

А не чаши.

Помянем их,

А выпьем за других:

Мы в рюмки водочки,

Нальем до краешка,

Эх, за молодочку,

За свет хозяюшку.

Ах, где вы нынче жены молодецкие,

Купчихи и купцы замоскворецкие.

Деньгу считавшие

Без арифметики,

И не слыхавшие

О кибернетике.

Припев:

Мужьям шептали в бороды наушники,

Что жен ласкают ночью Ваньки-ключники.

Но жены цепкие

Мозгами двигали,

Но жены крепкими

Стояли глыбами.

Припев:

А в наши дни все женщины с заскоками,

Врачи их лечат соками и токами.

Привыкли водку пить,

Еще под партами,

И к двадцати пяти

Лежат с инфарктами.

Припев:

Москва, 1960

И.А. Богоразу

Вышло облако на вахту

в небеса

Раздувая словно яхта

паруса.

Голубую заполняя

вышину,

И ничем не нарушая

тишину.

И поплыло, взяв комету

под крыло,

Чтоб ее попутным ветром

не снесло.

Чтобы с неба не упасть ей

никуда,

Чтоб жила, не зная страсти,

никогда.

А внизу своей дорогой

шла земля,

Головой качали строго

тополя,

А внизу не затихали

города

И по рельсам громыхали

поезда.

И ломали лед на части

воды рек,

И рыдал, теряя счастье

человек.

И последние надежды

схороня,

Снова вскакивал, как прежде

на коня.

И опять в нем сердце билось

горячо,

И звезда к нему садилась

на плечо,

И свистели ночью в уши

соловьи,

Чтобы вновь открыл он душу

для любви.

И гудками призывали

поезда,

Чтоб от счастья не бежал он

никуда,

Чтоб и в бурю и в ненастье

был в седле,

Потому что в этом счастье

на земле.

Коряжма, 1957

Для веселия планета наша мало оборудована. Маяковский.

Не родится любовь из разума,

Не логично житье-бытье -

Вот и ты у меня за пазухой,

Не родное дитя мое.

Долго мелено, перемелено,

Мерно двигались жернова.

Оказалось, была посеяна

Не пшеница, а трын-трава.

Можно в сердце стрелять без промаха,

Но страшусь я роли стрелка -

Знаю, сердце твое, как черемуха

Осыпается от щелчка.

Было белено, перебелено,

Переставлено так и сяк,

То что молодо, то что зелено,

Что ушло неизвестно как.

Начни, говорят, все заново,

Но кто из людей поймет,

Что я для тебя - та самая,

А ты для меня - не тот.

В чем изверено, то потеряно,

Ни продать его, ни купить,

А искать по углам не велено,

Значит так уж тому и быть.

Я глаза свои вытру насухо,

Но и множество лет спустя,

Будешь ты у меня - за пазухой,

Как родное мое дитя.

Не осмеяно, что просеяно,

Наша прошлое унося,

Мы не созданы для веселия,

Может в этом згвоздка вся.

Москва, ноябрь, 1971

И.А. Богоразу

Давно-ль в зеленой полумгле,

в зеленой полумгле,

С тобой мы жили на земле,

вдвоем на всей земле.

И мы ее не мерили,

Не мудрствовали с ней,

И дом наш был на дереве

Среди густых ветвей.

Иа, иа, иа, иа.

Тогда не знали мы пращи,

не знали мы пращи,

И ели сладкие хвощи,

мясистые хвощи,

И с нами в теплых зарослях,

Сосали сладкий сок,

Ручная бронтозавриха

И добрый диплодок.

Иа, иа, иа, иа.

Была порою жизнь горька,

порою жизнь горька,

Как, впрочем, и во все века,

как и во все века.

Не чуя предстоящего,

Без хитростей людских,

Мы жили среди ящеров

И мы любили их.

Иа, иа, иа, иа.

О, как поблекли мы с тех пор,

поблекли мы с тех пор,

Ослаб наш нюх и острый взор,

и слух, и нюх, и взор.

Но что б мы не утратили

Течет в нас та же кровь

И помнит птеродактилей

И первую любовь.

Иа, иа, иа, иа.

Москва, 1964

Жил на Руси, по воле Божьей

И рос, как сорная трава,

Босой калика перехожий,

Иван, не помнящий родства.

Он не боялся расстояний

И жил без тяжести труда,

Питаясь жалким подаяньем,

Без ложной примеси стыда.

С детьми деревни был он дружен,