Алла Зимина - Стихи

А ночью хищники пугали

На ветки прыгая с земли.

Трясли лиану трясогузки,

К ней липли змеи и моллюски

И все трещали по французски:

-"Vous etes jolie, vous etes jolie,

Vous etes jolie, oh, comme vous etes jolie!"

Однажды лев со львицей юной,

Свои владенья обошел.

Смотрел на флору и фауну,

Но там лианы не нашел.

Тогда жена зашептала:

-"Она похищена шакалом,

А может быть, самим Шагалом,

Как Вы он любит дамский пол,

Как Вы он любит нежный дамский пол."

А между тем, живет лиана,

В почти прозрачной тишине,

И рев машин и барабанов

Не долетает к ней извне.

Но снятся ей не только книжки.

А цапель розовых манишки

Ей улыбаются во сне.

Ей улыбаются всегда во сне.

Москва, март, 1970

Лилит Дволайтской

Жил на свете маленький

Дикобразик,

Был он как и маменька

Черноглазик.

Вместе с нею он ходил

К водопою,

И друзей своих водил

За собою.

Но когда ему становилось грустно

он садился в уголок и тихо напевал свою песенку:

-Вы душистая фиалка Лилит.

Отчего же мне Вас жалко Лилит,

Кто с любовью стать на ты Вам не велит

Разве трудно быть счастливым Лилит?

Жизнь у дикобразика

Шла в заботах,

Даже и по праздникам

Он работал.

Оттого и стал, как еж

Весь в иголках,

Удивительно похож

На метелку.

Но это никого не касалось и песенку,

которую он пел, слушали одни птицы да ветер:

-"Я встречаю Вас ночами Лилит

С обнаженными плечами Лилит,

Я не слышу, что Вам месяц говорит,

Только всем нам звезды светят Лилит."

Дружит даже с кобрами

Дикобразик.

Он глазами добрыми

Вас не сглазит.

Если ж выйдут вдруг к нему

С кулаками,

Он не скажет никому,

Только маме.

Но даже ей он не открыл своей тайны, и она так

и не знает, что рядом с дикобразами живет Лилит

-"Вы скользите по аллее Лилит,

Как зеленая лорелея Лилит,

И когда Вас утра пламя озарит,

Ваш двойник уходит с Вами Лилит.

И когда Вас утра пламя озарит

Дикобраз уходит с Вами Лилит, Лилит!

Москва-Красково, 1961

М.В. Горчилиной

На дачном участке, где прыгали кошки,

И падали с крыши спросонок,

Где белки играли в саду, на дорожке, -

Однажды явился лосенок.

Неизвестно откуда,

Такой, как у Брема,

Настоящее чудо, настоящее чудо,

Лесная поэма, ах, поэма.

Он был невысоким, как школьник подросток

И тонкого телосложенья.

Никто не слыхал его тихую поступь,

В кустах не приметил движенья.

Лишь увидел кузнечик

Пробегающий мимо,

Что взволнован он встречей,

Что взволнован он встречей,

С глазами моими, ах, моими.

Но вздрогнув, он скрылся, не смяв ни травинки,

А день был такой же веселый,

И также спешил муравей на тропинке,

И мчались мохнатые пчелы.

Только солнечный зайчик

В мгновение ока,

Как испуганный мальчик,

Как испуганный мальчик,

Отпрыгнул далеко, ах, далеко.

Шумят под Москвою леса великаны,

Там звери и птицы, как дома,

Там утром лосиха идет по поляне,

А с нею мой новый знакомый.

И не мне ль вдохновенно,

Шепчет он, вспоминая:

"Я приду непременно,

Я приду непременно,

Дорогу я знаю, ах, я знаю."

Москва, 1959

Люди, любимые мною когда-то,

Люди, которых не вижу теперь,

Не думайте, что вы забыты

И за борт кинуты мной.

Резве могут забыть деревья,

Посаженные нами в асфальт,

Что где-то в лесу, далеко,

Их корни обрубленные остались.

Люди дарившие в разное время,

Мне звездное небо, музыку и цветы,

Чем я могу расплатиться,

Какою ценой?

Молодость свою раздала я,

Давно раздала я другим.

И нет у меня для вас ничего,

Кроме любви моей.

Люди, когда вас распинали,

Когда к эшафоту вели вас друзья,

Разве вы не замечали, что рядом с вами,

В толпе зевак,

Заламывая руки

И обрывая струны,

Рыдает, рыдает,

Любовь моя.

Москва, 1960-1965

Е.И. Яхниной

Из черного леса, где жили гадюки,

Где ссорился леший с бабой-ягой,

Где ели протягивали цепкие руки,

Вышла лягушка с больною ногой.

Шла она и квакала,

Шла к ручью и плакала

Слезами горькими, горючими, горячими,

Солеными, зелеными лягушачьими.

Сверкающий полдень пылал на опушке,

Косили комбайны спелый овес,

Щавель у ручья в кошелки рвали старушки,

Палками били мальчишки стрекоз.

А лягушка умная,

Сделалась бесшумная,

Она ползла и волочила лапу тонкую,

С раздробленной, с раздробленной перепонкою.

А в черном лесу издевались гадюки:

-"Ручья пучеглазой не видеть вовек,-

Лягушки нужны для процветанья науки,

Нам не досталась - убьет человек."

Шла лягушка из лесу,

А за нею двигался

Защитник жалких, угнетенных и заплаканных.

Для Бога - все, для Бога - все

Одинаковы.

Славута, 1960

Мы любили домишко Игарский

В три окна, с деревенским крыльцом.

Мы считали, что жили по барски

И казался нам домик - дворцом.

А бывало - на хлеб не хватало,

Только Рябчик о том не тужил -

Он любил и баранки, и халу,

И у булочной их сторожил.

И когда разгружали машину

В магазин он тихонько нырял

И упав, перед всеми, на спину,

Быстро лапками перебирал.

И тогда уже старый и малый

Угощали во всю хитреца,

И наевшись у них до отвала

Дома дрых он под крышей "дворца".

Остальные животные тоже

Не роптали и службу несли.

Куры пели, а яйца, дай Боже

Чтобы столько вам за год снесли.

И корова рожала и кошка,

Ну, а мы, никого не рожав,

Собрались, как-то раз, в путь-дорожку

И пропали всем карты смешав.

Карабаново, июль, 1980

Наташе Лейбович

Ракушки, рыбьи кости и кораллы,

Осколки разноцветного стекла,

Ах, сколько раз ты их перебирала,

Когда ты маленькой русалочкой была.

Но дно морское - тихая обитель

Душа твоя рвалась из темноты,

Любила ты рассветы и зарницы

И скалы берега и чахлые кусты.

Ночами поджидала корабли ты

Играя у подножья маяка.

Бросалась вслед и потеряв из вида

Звала любимого к себе издалека.

В мгновенье ока был с тобой он рядом,

Твой черный принц, блестящий как базальт,

Мерцали вам задумчиво Плеяды

И месяц с завистью заглядывал в глаза.

На голову ему ты клала руки,

Качаясь на могучих плавниках,

И различать училась ультра-звуки,

И понимать высокий смысл в его стихах.

В морях тысячелетья утопило,

Но до сих пор, забыть ты не смогла,

Что жил дельфин, что ты его любила,

Когда ты маленькой русалочкой была.