Юрий Монарха - Любовь зла. Литературные пародии и избранные стихи

Перу не хуже многих стран,
Где я туристкой отдыхала.
Там мне немыслимый роман
С вождём шаманка предсказала.

— С таким уродцем? Никогда!
Не буду даже из-под палки.
Не верю в это. Ерунда! —
Смеялась я над той гадалкой.

Мой смех сквозь слёзы вмиг прошёл
Когда немыслимо скользящим
Вождь, пританцовывая, подошёл
С вином в руке и жаждой страсти.

А вдруг, и вправду? Вдруг — судьба?
Мне пела флейта песнь о счастье,
Напиток выпила до дна
И оказалась в его власти.

Против природы не попрёшь,
Дрожала я и вся светилась.
Где нас застал холодный дождь,
Всё предсказание свершилось.

Но правду некто мне открыл:
Роман закончится обманкой.
Вождь этот сделку заключил
С охочей до деньжат шаманкой.

Теперь всегда холодный дождь
Напоминает мне о ласке,
В которой есть и дрожь и ложь,
И, вся в слезах, я сплю в раскраске.

Сел стихи писать на стул я,
Но не смог найти сюжета.
Голова, пишу, ты — дура,
Да ещё чуть-чуть с приветом.

Я тебе скормил Катулла,
Вслух проглочен был Овидий.
Отчего ж у трубадура
Несварение извилин?

Ела быстро, торопилась.
Нынче так не могут стряпать.
Может, где-то зацепился
И застрял кусок из Сапфо?

Всласть вчера пила Алкея,
Утром Алкмана алкала.
Видно, с книжного похмелья
Шевелишь мозгой устало.

Голова вдруг отвечает:
«Зря изводишь, друг, чернила.
Мне хана, ведь я случайно
Съела то, что сочинила».

Не всем понятен и, порой, смешон
Язык крови, утробных соков, лимфы.
А мне мой мил и дорог. Он —
Подсказчик рифм и личных биоритмов.

К примеру скажем, вспенилась слюна,
Во рту набухла молочайным бредом.
А значит это, что кричит она:
«Кончай трепаться и иди обедать».

Суп весело хватать раскрытым ртом,
Пока приличными словами сок бранится
В желудке опьянённом, но потом…
Как страшно вымолвить: «Пора остановиться».

Попил, поел — и организм в экстазе.
Шальная кровь, безумствуя, бубнит,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Ещё чуть-чуть и я готов творить.

А если критики и некий пародист
Моё творенье истолкуют грубо,
Я промолчу, но жёлчь им насвистит
Про ум Молчалина, про душу Скалозуба.

сокрыта безлунным туманом
в вечерней прохладе листвы
я с вами случилась, и странно
теперь обращаться на вы

нет в паспорте метки о браке,
прописаны в разных домах
так вязка приходит к собаке
с венчанием на небесах

но знай: поэтесса — не сучка
пусть платье измазано мхом
и наша безлунная случка
закончится только стихом

Я сдал истмат на тройку,
Но не стыжусь её.
Поэты — лишь надстройка
Над общим бытиём.
Я горд, что есть «творительно»
В оценке «удовле…» —
Легко и убедительно,
Как киль на корабле.
Есть базис: чтобы кушать,
Жаркое ставят в печь.
Надстройка лечит души,
Чтоб от тоски не слечь.
Но если не позавтракал,
И пропустил обед,
То даже и с припарками
В стихах напишешь бред.

На кухне коммунальной
Не строят коммунизм.
Здесь страшен борщ скандальный,
Котлет оппортунизм.
А у соседей если
Либидо в стенку бьёт,
Тут не напишешь песню,
И басню не споёшь.
Порой бывает хуже,
Коль самому припрёт —
Без ласки даже ужин
Певцу не лезет в рот.
В стихах помянул всуе
Я Маркса с бытиём.
Сознанье формируют
У всех нас быт и ё…

В ясный день и в непогоду
Утра свежую струю,
Как в сухой Сахаре воду, —
Жадно, алчно, с чувством! — пью.

Бодро, мощно, грудью полной,
С шумом выдохнув в зенит,
Осушаю залпом полдень,
Аж подмышками трещит.

Тихо, скромно, в одиночку —
Так люблю и так хочу —
Вечер пью, как пьют из бочки:
Присосался и молчу.

Сонно, вяло, еле-еле
Из открытого окна
Полночь пью уже в постели —
Так и выпил день до дна.

Крякнул, к стенке отвернулся —
Темь глухую скучно пить,
И, зевая, усмехнулся —
Жаль, что нечем закусить.

когда к тебе утратят интерес
презерватив, порок и, даже, муза,
все женщины впотьмах наводят ужас,
а дряхлое ребро не видит бес,
не говори поэзии — всё, баста!
и пусть прошли, не прописавшись в паспорт,
Надежда с Верой, и гусарский насморк,
и нечем пред читателем похвастать,
да не умрёт в стихах лихой искатель
любви и венерических зараз —
соври, поэт, и не в последний раз,
чтоб не утратил интерес читатель.

Беспечны мы, а белый свет жесток.
Он губит всё безжалостно и грубо.
На днях моё повесилось пальто,
А у жены дублёнка дала дуба.