Юрий Монарха - Любовь зла. Литературные пародии и избранные стихи

В окне страшный отблеск, как два клыка.
Так жутко, хоть крикни «Брысь!».
Но мы стояли, к руке рука,
И руки сами сплелись.

И слишком близко к ноге нога
В прохладе воздушных струй,
Но мы упёрлись, как два врага,
Борясь за последний дюйм.

Пленительны были лицо и стать,
А губы — ну, как магнит.
«Ты слишком бли…» — я успел сказать,
Запнулся и тут же влип.

Так падает птица, лишившись сил,
Так гибнет в капкане зверь.
Но вдруг, троллейбус затормозил,
И с визгом раскрылась дверь.

Она отстранилась, глаза подняла:
«Ты дальше? А мне сходить».
А как зовут её (вот дела!),
Я так и забыл спросить.

Какая боль, какие муки,
Подпрыгнул аж до потолка.
«Ой, мама!» крикнул бы, но звуки…
Они сильнее языка.

Пыхчу и пыжусь — всё впустую.
Исторглись только «ай» и «ик».
Хочу сказать про мать чужую,
Но позабыл родной язык.

Не насовсем отшибло память,
И вот вернулась вновь она.
Кричу дрожащими губами,
Но заплетаются слова.

Прости, читатель, дрожь на коже.
И не такое сочинишь,
Когда нечаянно в прихожей
Свой палец дверью прищемишь.

Вот и оказалась на краю
Жизнь, отложенная на потом.
Сам себе я подложил свинью,
Сравнивая всех с моим котом.

Крепнут в дружбе юности дары,
Но сомненья мне кривили рот:
Будут ли друзья со мной добры,
Так же как мой бесподобный кот?

В том, что холост, лишь моя вина —
Спрашивал всегда я наперёд:
Будет ли моя жена верна,
Так же как мне верен этот кот?

Чувствую, недолго мне писать.
Ты прости, святая доброта…
«В ад!» — вдруг, прогремели небеса —
«Он всю жизнь молился на кота!».

Жизнь — бездушный и скупой процесс.
Снова руки душат занавески.
Слишком мало принцев без принцесс —
Всем охота жить по-королевски.

Оттого нахлынул горлом смех,
Чтобы громче с горя не заплакать.
Женихи-то нынче, как на грех, —
Инженеры с маленькой зарплатой.

Пусть невзрачен, ростом не велик —
Я любому принцу буду рада.
Пусть он будет хоть седой старик,
Сгорбленный под тяжестью оклада.

Я сную, как лифт меж этажей,
И верчусь монетой в автомате,
Но везет лишь на чужих мужей,
И соседа — дурака в квадрате.

Жаль терять хрустальный башмачок —
Не вернут. А он, ведь, стоит тыщи.
Подписав, подброшу-ка стишок —
Может, сам король меня отыщет.

Я гнев с тоской в себе венчаю.
И зависти плету петлю.
Во мне все только замечают
Лишь поэтическую тлю.

Не ставят памятник при жизни,
И славе не дают купреть 12 12 Лат. Cuprum — Медь. .
Причём, и бронза есть в отчизне,
И залегает где-то медь.

Другим судьба осанну пела.
И тут, скажу, как на духу,
Во мне досада закипела,
Чтоб доказать всем who is who.

Что толку быть поэту букой?
И я подумал: а нас — рать!
На нудных пляжах поэмбука
Я пристрастился загорать.

Здесь поэтессы расплодились …
Вдруг, как нарочно, ё-моё,
Во мне некстати пробудилось
Моей досады остриё.

И что за чудо: ахинею
Все заценили и, увы,
Я беспричинно бронзовею,
Но почему-то с головы.

Несправедлива жизнь порой,
И вертится судьбою
К поэту чёрною дырой,
Ко всем царям — звездою.

Но так бывает не всегда.
В мерцающей лазури
Страдала новая звезда
Без стихотворной дури.

И жил поэт — любви причал.
Звезду в уме рифмуя,
Он не по книгам изучал
Науку поцелуя.

В стихах он всё исцеловал —
Ланиты, плечи, очи,
Ступени, мрачный сеновал,
И мрамор лунной ночи.

Он бледен был в своей тоске
От беспокойных снов.
Но вдруг, услышал вдалеке
Звезды молящий зов.

Звезду квазары-упыри
В своих сетях держали,
А сладострастные цари
Лобзать её пытались.

Уж старцы взялись за трусы,
Но под слепящим взглядом
Совали жалкие усы
Туда, куда не надо.

Поэт примчался налегке
В разорванной пижаме,
С потёртым томиком в руке.
В глазах сверкало пламя.

Двоих стихами пригвоздил,
А прочим двинул в ухо:
— Интим, когда партнёр один.
А это — групповуха!

И рыкнул он, как царь зверей:
— Уймитесь! Между прочим,
Уже давно у всех царей
Нет права первой ночи.

Поэт звезду завоевал
В чужой опочивальне,
И долго сам её лобзал
Пока не спёк лобзальник.

Звёзды с кровью свои сплюнь,
А потом поцелуй крест.
Были счастливы весь июнь,
Только правит людьми тест.