Юрий Монарха - Любовь зла. Литературные пародии и избранные стихи

Но, боюсь, пройдёт она
Спелость скоротечная,
И останусь я одна
Кислотой аптечною.

И есть огненная сласть
В бесшабашной ярмарке.
Это значит — лучше стать
Озорной, как яблоко.

Эй, красавчик, налетай,
Если так неймётся.
Но надкусишь, если, знай —
Доедать придётся.

Если день пошёл не в рифму
И не вяжется сонет,
Я беру с собой поллитру
И иду искать сюжет.
Вот, старик под небесами
Благородный и хмельной,
С разноцветными усами
И побритой головой.

— Продаю — кричит, — я бритву.
Же не манж почти сис жур.
Поменяю на поллитру,
Благородный трубадур.
Если постелить тетрадку,
Можем выпить на троих.
— Киса? — я спросил украдкой.
— Киса! — Тут и сел старик.

— Бритва, та же? — замечаю, —
А теперь душа горит?
— Да, у Бендера за чаем
Засиделись, — говорит…
Я сказал: «Здесь воздух скверен!».
Как поэт и гражданин
Гордо скрылся в дальнем сквере,
Где и выпил всё один.

Когда меня не будет,
не страдай.
Не стоит, милый, предаваться грусти.
А чтоб утешиться скорее,
приласкай
Любой невзрачный
придорожный кустик.

Ты мне до гроба
верность не храни,
И, если хочется
влюбиться в доску,
В кино, на танцы, в гости,
не ходи,
А лучше в поле
обними берёзку.

А если кровь
покоя не даёт,
Знай, на природе
донжуанить проще.
Стань на колени
и под сенью звёзд
Признайся в страсти
корабельной роще.

Конечно, жизнь
печальна без детей.
Тут не помогут
ни сосна, ни кустик.
Я дам совет:
одевшись потеплей,
Порой осенней
заночуй в капусте.

Прощай, немытая Столица,
Приют панельных и господ,
Красоток приторные лица,
И ты, их любящий народ.

Быть может, за стеною МКАДа
Сокроюсь от твоих интриг,
И от презрительного взгляда,
И от приветливых барыг.

И впору гордому поэту,
Красавиц и барыг кляня,
Кричать: «Карету мне, карету!»,
Или: «Полцарства за коня!»

Словно жук в густой траве,
Жил поэт в большой Москве.
Он домой пришёл однажды
Со стрелою в голове.

Бормотал про Карфаген он,
Про Москву, как третий Рим,
Что стоит немым поленом,
И бесследно сгинет в дым.

«Что случилось? Промах в тире?» —
Удивляется жена —
«Ты же был любовный лирик,
А теперь стал Вангой-два.»

Вмиг откинув закидоны,
Он воскликнул: «Что, опять?
Разучились купидоны
Стрелой в сердце попадать».

В натуре 2 2 В натуре — действительно, в самом деле. все мечтают про Париж.
Там Пушкин несравним с Экзюпери,
И Фрейда тень над каждым разговором.
Там фраер 3 3 Фраер — человек, не имеющий никакого отношения к блатному миру. норовит пристроить гуся,
А девушки приветливо смеются,
Будь ты фуфлом 4 4 Фуфло — никчёмный, пустой человек. , или чукчанским вором.

Бакланы 5 5 Баклан — начинающий преступник. , начитавшись Антуана,
Подруг мы приручали без обмана —
Сперва за косы, после за сосцы,
Чтоб было вспоминать о чём на зоне,
А уж потом, чтоб те сидели в доме,
Мы девушек тащили под венцы.

Пролив слезу 6 6 Пролить слезу — попасться на месте преступления. , в отсидке гнали гамму 7 7 Гнать гамму — фантазировать. .
Про приручённых, что не имут сраму,
Мы рассуждали, как кобель на сене.
И так пошли иллюзии вразнос,
Что о любви и прочем (без «колёс»!),
Я ловко стал стихи ботать 8 8 Ботать — говорить. по фене.

Прошли года, откинулись 9 9 Откинуться — отсидеть срок. мы с зоны,
Но как же ошибались пустозвоны!
Чулок, спадая, множит лишь морщины.
«Кому желанно править миражом»,
который мы совсем не бережём? —
В домах, грустя, встречали нас «Наины».

Канает 10 10 Канать — идти. прочь стихов высокий слог.
Не джентльмен удачи, злой Доцент,
Жестоко так задвинул 11 11 Задвинуть — обмануть. нас де Сент!
И рифмы разведя на Эпилог,
Я так скажу: «Не нужен нам Париж!
Чукчанцам — Пушкина, врагам — Экзюпери!»

Как славно я грезил,
Как грезил я сладко
На ниве поэзии
Вырасти злаком.
А честно сказать,
Я мечтал без оглядки
Хоть овощем стать
На лирической грядке.
Чтоб, в Лету идя,
Прохрустел я достойно
На чьих-то устах
Огурцом малосольным.
А выйдя оттуда,
Пророс бы я снова
На пустошах чуда,
На пастбищах слова.

Писал я не очень,
Но прочила счастье
Трехзвёздная осыпь
Бутылки коньячной.
Нутро орошал
Я в своём огороде,
Оралом орал,
И проклюнулись всходы.
Созревши же глянул…
— Туды её в случай!
Я вырос с когтями,
Колючий, дремучий.
С тех пор причащаюсь
Закуской-тоскою,
Но в рифму слагаю —
Авось, не прополют.