Яна Солякова - Дырявое ведро

Вот за лошадей он бы отдал всю душу,

Но глупости это — мечтать о подруге.

Конечно, без женщин — увы! — невозможно…

Ну, там: постирать, приготовить, заштопать…

Так это служанкам, ей-богу, не сложно!

Они и в постели частенько под боком.

***

Но только однажды на псовой охоте,

Нарушив в азарте границы владений,

Он замер без сил, как стрела на излёте,

Сражен чередой совершенных видений:

Кобылка изящная с белою гривой,

С точёными ножками, с умною мордой

Скакала охотно и даже игриво,

Пленяя охотников поступью гордой.

А всадница — право же слово! — не хуже!

Сверкала глазами под пышною чёлкой,

В седле она ловко держалась к тому же,

Была так хрупка, что казалась девчонкой.

А следом — шестёрка роскошная фризов

Катила, шутя, золотую карету,

Как будто оправу для главного приза…

Ну кто ж устоит перед зрелищем этим?!

Узнав, что видение — дочка соседа,

Он сватов заслал на другое же утро.

К чему рассусоливать в долгих беседах? —

Кто действует быстро — тот действует мудро.

И, коли по нраву лихая кобылка,

К чему выжидать, разводить сантименты?!

Моргнуть не успеешь, как вьюноша пылкий

Вплетёт в её гриву атласные ленты…

***

И вот отгремела роскошная свадьба.

Седеющий рыцарь жену молодую

Завёл, как кобылку, в ворота усадьбы —

Средь меди и бронзы — мечту золотую.

И очень довольный своим пополненьем,

Умчался на утро, как встарь, на охоту…

А юная дама с тоской и волненьем

Смотрела в окно на чужие ворота:

Ни сада знакомого нет, ни цветочка…

А муж… грубиян и напыщенный деспот!

Чувствителен он, как дубовая бочка!

А юная дама, увы — как принцесса.

В старинном поместье, в заботе купаясь,

Нежнейшею розой она расцветала.

Ни взглядом, ни кружевом бед не касаясь,

Лишь пела, спала, да на лютне играла…

О, горькая доля! Она зарыдала

О доме, о саде, о флоксах и розах…

А здесь — даже окна, как щели забрала…

Конюшни, собаки и пахнет навозом.

***

Вернувшись с охоты, хозяин счастливый

Жену застаёт безутешной и бледной.

Он доктора тотчас зовёт торопливо,

Вино предлагает страдалице бедной.

Но всё бесполезно! Жена молодая

Не пьёт и не ест, только крупные слёзы

Блестят, по щекам побледневшим стекая, —

Обильные росы на вянущей розе.

И рыцарь отважный, от страха немея,

Чуть сам не заплакал! Душа его сжалась.

Не глядя, он отдал бы всё, что имеет,

Лишь только б жена его вновь улыбалась.

И так непривычная нежность внезапно

Его захлестнула, что сердце кольнуло!

И он — чуть не умер, чуть даже не запил,

Вся жизнь словно с горки покатой скользнула.

Он выписал розы и выгнал из дому

Собак разношерстную громкую свору,

Усадьбу всю перекроил по-другому:

Чтоб псы и конюшни не ранили взоры.

И вот получил он награду за это:

Она улыбнулась впервые за лето.

***

Что с рыцарем стало! Он слушает лютню,

Кивая не в такт, но от чистого сердца,

Он лично сорвал для букетика лютик,

В еде и в беседе — ни соли, ни перца.

Друзья, в отвращении взоры потупив,

Обидную жалость скрывая за шуткой,

Исчезли из дома, где мухою в супе

Герой утопает в любви своей жуткой.

И только жена молодая не видит,

Как чахнет бессильно «напыщенный деспот»,

Поместье и замок слегка ненавидит…

Тоска набухает и лезет, как тесто.

Ей всё не по нраву: и розы вульгарны,

И глупый садовник их высадил косо,

И некуда выйти ей в платьях шикарных,

А муж недалёк, некрасив, неотёсан…

Что это за ласка — похлопать по попке?!

И что за подарок — щенок беспородный?!

Салфеток закуплены целые стопки

Слезинки стирать у жены благородной.

***

Осенние тучи прошли и исчезли.

Сменились дожди невесёлые снегом…

А муж похудел, словно после болезни.

Но требует жизнь непрерывного бега.

От новых конюшен — сплошное расстройство:

Что сделано наспех, то сделано худо…

И рыцарь в отчаянье и беспокойстве

Коней продаёт, не погибли покуда.

К тому же, нужны бесконечные средства

На платья, на бусы, на туфли и шубки…

А чуть только скажет погромче, от сердца —

Тотчас задрожат и ресницы и губки.

И вымыли слёзы из дома веселье,

И громких собак, и друзей, и пирушки.

Великое древнее женское зелье!

Был муж грубияном, а станет — послушным.

А тут ещё новость счастливая разом

Всю власть безраздельно вручила супруге,

У мужа отняв окончательно разум:

Весною он СЫНА поднимет на руки!

И так эта мысль полюбилась герою,

Что он, и не мысливший ране о детях,

Слезинку ронял незаметно порою,

И был непривычно и ласков, и светел.

Жену окружили врачи и служанки,

И тёща в поместье аж корни пустила…

Ах, как же кровиночку матери жалко!

У грубого мужа жить — невыносимо!

О, женская доля! Ужасного мужа

Служанки и мать, и заботливый лекарь

Прогнали из собственной спальни, чтоб хуже

Не стало супруге от шуток нелепых.

Беременным жёнам нельзя волноваться,

Нельзя пить вино, заниматься любовью,

И с мужем так часто не стоит встречаться…

И глупо — сидеть у жены в изголовье!

***

А сердце всё злее, проклятое, колет…

И воздуха по вечерам не хватает…

Хозяин с вином и с любовной тоскою

Живёт — не живёт, а бессмысленно тает.

Что может быть хуже? — влюбиться внезапно

В жену, что его презирает и плачет,

Что речи его не выносит и запах…

И что б он ни сделал — ей нужно иначе.

Для подвигов ратных, для битвы с Драконом,

Для поисков кладов в скитаньях опасных

Он стар… И — увы! — не сыскать благосклонность

Ему у жены непростой и прекрасной.

Да так ли уж стар?.. И однажды, под утро,

Всю ночь проведя в беспросветных мученьях,

Пригладив слегка поредевшие кудри,

Себе и супруге нашёл он леченье:

Разлука поможет! А как же иначе?

Разлука, быть может, его успокоит…

Жена молодая, когда он ускачет,

Скучая, о нём будет думать с тоскою…

А что? Заскучает, супруга, конечно…

И будет жалеть, что гнала от постели!

Кода ж он вернётся — покладисто-нежной

Она его встретит, и минут метели!

Родится ребёнок… Пусть — дочка! — не важно!

За сыном, конечно же, дело не станет!

Она восхитится героем отважным,

Веселье в душе запылает кострами!

***

Коня оседлали и вещи собрали,

И рыцарь с женой забежал попрощаться…

Такого они ожидали едва ли!

И слов не нашли, чтобы повозмущаться.

«Они» — это лекарь, супруга и мама,

И целый отряд вездесущих служанок…

Жену берегут от него постоянно…

А вид у неё и несчастен и жалок.

Но рыцарь был весел почти неприлично!

Он расцеловал и супругу, и тёщу,

Сказал, что скучает уже безгранично,