Екатерина Полянская - Воин в поле одинокий

Время качнулось, и — наклонились весы,
Дрогнула паутинка, смешались тени.
Только у взлётной стынущей полосы
Тихо и напряжённо гудят мгновенья.

Время качнулось. И заполошный грай
Ахнул и рассыпался многоточием…
Не подбирай листья, не подбирай
Взорванного пространства цветные клочья.

Время качнулось и устремилось к нулю.
Только ветер в сизом чертополохе:
— Я люблю тебя,
слышишь,
я очень тебя люблю, —
Бьётся и затихает на полувздохе.

Когда собаки потеряют след,
Поскуливая зло и виновато,
Я сквозь туман сырой и клочковатый
В ветвях увижу чуть заметный свет.

Я сплюну кровь и посмотрю туда,
Где месяц опрокинул коромысло
И волчья одинокая звезда
На паутинке каплею повисла.

И я прижмусь к шершавому стволу —
Ко всей своей неласковой отчизне,
И вдруг услышу славу и хвалу
Создателю — в дыханье каждой жизни.

И я заплачу, веря и любя,
На все вопросы получив ответы.
И улыбнусь. И выдохну — себя
Навстречу ослепительному свету.

Дыханьем полуночи кроткой
Колышется штора слегка,
За тонкою перегородкой
Ругаются два старика.

Хрипящей изнанкой наружу —
И в чём не отпустят вины:
По матери, в бога и в душу!..
А сами — бедны и больны.

Кто предал Россию, кто продал,
Кто — сволочь, кто просто — дурак,
Кто деньги украл у народа,
Кто сдал государство за так.

И спорят, нетрезвые оба,
Ненужные здесь никому…
Бессонная горькая злоба
Летит в заоконную тьму.

Водица клокочет в сортире,
За стенкою грохнул засов.
И падает чёрная гиря
На хрупкую чашу весов.

Не стоит свеч, сожжённых за игрою,
Сама игра. Так стоит ли играть?
И если городок — дыра дырою,
Нужна ли для его осады рать?

А что поэт? — Пускает на растопку
Всё, что имеет, — ничего не жаль —
Отыскивая узенькую тропку
В едва ли существующую даль.

Он штопает судьбу. В словесном соре
Неведомую ищет благодать,
С небытием и нелюбовью споря.
Пощады — не просить, наград — не ждать.

Калашный ряд пугнув суконной рожей,
Он стих кропает умникам назло —
Дурак, бездельник, пьяница… И всё же —
Благословенно наше ремесло.

Нынче в городе мокрый снег и метель —
Минус сменился на плюс.
Снизу — просто слякоть, а сверху — метель,
Но в этом тоже есть плюс.
И я плюю на погодную канитель —
Я слушаю зимний блюз.
Зимний блюз — это снежные хлопья в лицо,
Метронома размеренный счёт.
Это хохот мгновений, летящих в лицо,
Это — обратный отсчёт.
Зимний блюз — это время смыкает кольцо,
И нечет выпадает как чёт.

Тонкий луч сквозь шторы острее пера —
Вспомни и вновь забудь,
Невесомее пуха и острее пера —
Вспомни и сразу забудь.
Зимний блюз это значит — уже пора,
И всё же — ещё чуть-чуть.

Зимний блюз — это солнце в осколках льда,
Это хруст шагов за спиной,
Это свет, застывший в осколках льда,
Это вздох за твоею спиной.
Зимний блюз — это то,
что с тобой навсегда,
Это то, что навсегда со мной.

Зимний блюз — это значит никто не скулит,
И горе — уже не беда.
Если блюз играет, то никто не скулит,
Ведь горе — всё ж не беда.
Зимний блюз — это то, что уже не болит,
Это то, что болит всегда.

И вот я слушаю зимний блюз,
Сердце в ритм обратив.
Некто свыше импровизирует блюз,
Вселенную в ритм обратив.
И я уже ничего не боюсь,
И не перевру мотив.

Звоном лопнувших стёкол и хохотом ветра в трубе,
Сквозь ненужный уют и чужую невнятную жалость,
Птичьим криком пронзительным из ниоткуда — тебе,
Уцелевшему там, где и тени моей не осталось.

Vae victis! [6] Горе побеждённым ( лат .). Послушай, о милости к падшим — забудь.
Если рухнут оковы, никто нас не встретит у входа.
Потому что огнём и мечом пролагают свой путь
В белых ризах — любовь, и в летящих одеждах — свобода.

А подняться на плаху, ты знаешь, немногим страшней,
Чем когда-то казалось: всего лишь взойти по ступеням.
И внизу — слишком много тех самых мечей и огней,
А вверху — только небо, следящее за восхожденьем.

Словно бы серебристые звенья
Меж ветвей рассыпаются в прах,
Невесомые лунные тени
Сонно дышат во влажных кустах.

Свет стекает в долину со склонов,
Где лучом каждый стебель прошит,
И струится меж дремлющих клёнов,
И в осиннике тихо шуршит:

«Выходи, моя радость, не бойся —
Отпылали дневные огни.
Выходи, лунным светом умойся,
Вдоль стены лунной тенью скользни.

Большекрылой бесшумною птицей
Меж туманных кустов пролети,
Выходи на полянах кружиться,
Лунный жемчуг сжимая в горсти.

Выходи! Нет богатства безгрешней
И надёжней сокровища нет,
Чем мерцающий, тихий, нездешний,
Расточившийся в воздухе свет».

А все — по парочкам,
Лишь мы — поврозь,
Свечи огарочек
В ведёрко брось.

А все — в обнимочку,
Лишь мы — бочком.
Улыбка… Снимочек…
Да в горле — ком.

А все — влюблённые,
Лишь мы — друзья.
Слезу солёную
Сглотнуть нельзя.

А все целуются,
Лишь мы бредём
По разным улицам
В казённый дом,

Где горечь в чарочке
Да в стенке — гвоздь.
И все — по парочкам,
А мы — поврозь.

Ангел мой, ты когда-нибудь мне простишь
Глупые рифмы, мелочные обманы,
Висельный юмор, мёртвую рыбью тишь,
Резкий вскрик расстроенного фортепьяно,

Эти попытки прошлое разжевать,
Вывернуться, слова языком корёжа…
То-то смешно: всю жизнь за любовь воевать,
Чтоб изнутри взорваться потом от неё же.

Ах, мой ангел, дивно любовь хороша —
Света светлее, неуловимей тени…
Надо было с детства ею дышать
И привыкать к перепадам её давленья.

Получив от судьбы приблизительно то, что просил,
И в пародии этой почуяв ловушку, издёвку,
Понимаешь, что надо спасаться, бежать, что есть сил,
Но, не зная — куда, ковыляешь смешно и неловко.