Екатерина Полянская - Воин в поле одинокий

«У нас сегодня дата: двадцать восемь…
И всё живём! Я — дура, он — подлец…
Ну, выпейте за нас! Мы очень просим!
Иначе — разругаемся вконец».

Я поняла, что чаша не минует.
Блаженны миротворцы!.. Сгинул стих.
И долго-долго исповедь дурную
Я слушала, и утешала их.

Стемнело. Я уйти заторопилась,
Но различила сказанное вслед:
«И всё-таки она бы утопилась.
Записку дописала б — и привет!

Мы — вовремя… Их много тут — с приветом…»
Вот это — приговор! И нечем крыть.
Ведь если я могу не быть поэтом,
То кем угодно я могу не быть.

В недобрые, глухие времена,
В нетопленной и не своей квартире,
В неласковом и неуютном мире
От рюмочки медового вина

Я захмелею, и припомню сад,
Где каждый шаг — и бывший, и небывший,
И мраморного Кроноса застывший,
Божественно-отсутствующий взгляд.

Крик цапли, по воде — дрожащий след,
И серых крыльев взмах неторопливый,
Струящийся каскад плакучей ивы,
Мерцающий в листве медовый свет.

Вдоль берега — тропинки поворот,
Кружение листа, чуть слышный шорох,
Высокое молчание на хорах
Деревьев…
Только тень моя вздохнёт

Над тенью ветки, словно над строкой,
И полетит вдоль призрачной аллеи,
И, божество недвижное жалея,
Коснётся камня тающей рукой.

Мне отчего-то вспомнился Полоний —
Не в меру любопытный старикан,
Тщеславием своим прогнав остатки
Житейской даже мудрости, решил,
Что принц безмерно в дочь его влюбился,
И тронулся от этого умом.
Старик несчастный! Кабы не тщеславье,
Наверняка бы мог сообразить,
Что от любви лишаются рассудка
Лишь только женщины. Любовь для них —
Среда естественного обитанья,
Смысл жизни, свет и воздух. Без неё
Всё чахнет, гаснет или каменеет.
Ум женщины не хочет воспринять
Мир без любви, предпочитая само —
Уничтоженье. Для мужчин любовь —
Хороший соус к основному блюду.
А блюдо очень разным может быть:
Карьера, власть, влияние, богатство,
Война, работа, слава или — месть.
Они на этом могут помешаться.
Но чтобы на любви? Помилуй Бог!
Такого не бывает. Невозможно…

Трагичный принц придворных попросил
Сыграть на флейте, а его оставить,
Поскольку человек, как инструмент,
Сложнее трубки с дырками, к тому же —
Звучит довольно гордо… Всё же принц
И сам играл довольно увлечённо.
Причём на всех. И всюду сеял беды,
Себе присвоив право на игру.
Мы даже в горе можем быть забавны,
И любопытны можем быть вполне.
Всё кажется, чем больше мы узнаем,
Тем будем защищённей… Чёрта с два!
Лишь тот спокойно спит, кто мало знает.
А от судьбы никто не уходил.
Но хватит о придворных. Их так много.
Причём, увы, не только при дворе.
Они везде. Любое учрежденье
Придворными кишит — куда ни плюнь,
Всё попадёшь в придворного. К тому же,
Они похожи аж до тошноты —
Тщеславны, любопытны, суетливы.
И все играют. И бездарны все.
Лишь только настоящие актёры,
Которые, казалось бы, должны
Искать признанья, похвалы и славы,
Корыстно лицедействовать и быть
Довольно равнодушными на деле
К сюжету, к роли — только лишь они,
Очищены огнём бездымной страсти,
Неведомым талантом проживать
Чужие жизни, умирать стократно
Всерьёз чужою смертью и страдать
Чужим страданьем — сердцем и душою —
Пока идёт спектакль, они честны
Пред Богом и Его высоким даром…

Дымной тенью, тонкой болью
С явью сон непрочно сшит…
Привкус горечи и соли —
Одинокий воин в поле
За судьбой своей спешит.

Словно бы неторопливый
Мерный бег, широкий мах.
Птица стонет сиротливо,
Тускло вспыхивает грива,
За спиной клубится прах.

Бесконечен щит небесный,
Безвозвратен путь земной —
Обречённый и безвестный…
Голос ветра, голос бездны,
Голос памяти иной.

Воин в поле одинокий,
Дымный морок, млечный след…
Гаснут сумерки и сроки,
В омут времени глубокий
Льёт звезда полынный свет.

Не вписаться. Чертополох в меже
Тянется вверх, горизонталь калеча.
Не вписаться. Крылья на вираже,
Словно горб, выламывающий плечи.

Не вписаться — с этим клеймом на лбу,
С этим — на сером фоне — тузом бубновым.
Не вписаться… Тёмную ворожбу
Ветер уже написал на листе кленовом.

Не вписаться — поздно, поздно, небось,
Притворяться, что до всего есть дело…
Не вписаться — время проходит сквозь
Тень мою, истончившуюся до предела.

Не вписаться… Плещется тихий свет,
Ночь колышет звёздное коромысло.
Не вписаться. Да и, в общем-то, смысла
В этих попытках уже никакого нет.

В свой тесный дом, где даже негде сесть,
Ввести козла, чтоб после выгнать гада.
И осознать, что счастье в жизни — есть.
И больше ничего уже не надо.

А то ещё — опасно заболеть,
Прочувствовать вполне, что значит — «плохо»,
Но милосердьем свыше уцелеть
И радоваться выдоху и вдоху.

Всё потерять, а после — обрести
Частичку, малость, ну хотя бы что-то…
Пока мы живы, как там не крути,
Всё — не фатально по большому счёту.

Как ярок свет, когда отхлынет мгла!..
И мальчик у волшебницы во власти
Из льдистых литер «Ж», «П», «О» и «А»
Упорно составляет слово «СЧАСТЬЕ».

Разделяя пространство, река продолжает его
В виде времени, и, уплывая по ней, отраженья
Искажают ландшафт, изменяют природу того,
Кто замедлил шаги, околдован игрой светотени.

Он едва подошёл — и секунды сгустились в года,
Он лишь только увидел, как тень превращается в свет, но,
Задержавшись на миг, он останется здесь навсегда
— Между вдохом и выдохом жизнь истечёт незаметно.

Но глядящий на воду становится временем сам,
И оно, потихоньку струясь в глубине его плоти
Пробиваясь неведомым руслом к иным небесам,
Размывает границы при каждом своём повороте.

За еловой стеной, за торжественным хором сосновым,
Где косые лучи меж ветвей паутинку сплели,
Есть лесная поляна, заросшая цветом лиловым —
Там танцуют стрекозы и грузно пируют шмели.