Люциан Шенвальд - Плечом к плечу

У человечества так много сил кипучих,
И сила юная кипит в народе польском,
Она питается из недр земли родимой
И обновляется всегда с весной зеленой.
За горло можно взять, душить, терзать ту силу,
Пытать, топтать и все ж — ее не уничтожить!
Она из тюрем всех, из лагерей прорвется
Вверх к солнцу! Вырвется, как из жерла вулкана!
Бей, вешай, четвертуй, железом жги каленым, —
В руках у палача она лишь стиснет зубы,
Сквозь стон услышишь ты мятежное проклятье,
Как узника шаги в тюремной одиночке,
То — титанический шаг Дня Суда и Гнева [24] «День Суда и Гнева» — день «страшного суда». У Шенвальда это день, когда польский народ осудит национальную реакцию. .

Страшнейшее из всех народных поражений,
Опаснейший недуг больных проказой рабства,
И наихудшее — ведь это гнилость сердца
И одряхлелость чувств живой кариатиды,
Держащей над собой честь, званье человека,
Держащей над собой достоинство народа, —
К это ничего: в огне борьбы, в порыве,
В размахе, в блеске гроз, в стремительном биенье,
В дыханье пламенном великих созиданий
Истлеет ржавчина, огонь очистит в душах
Мощь ослабевшую, взор прояснит, придавши
Чертам расплывчатым решительную твердость,
И потускневшие характеры заблещут
Вдруг ослепительно и совершат деянья
Великие и справятся с задачей
Огромной.
Польша вновь, как воскресенье, встанет,
В сережках зелени и в трелях, воркованьях,
В цветенье трав лесных, в колосьях и потоках,
В бросанье шапок вверх, и в шуме карусельном,
В журчащих для детей фонтанах среди парков,
В то время как смолой запахнувшие срубы
И груды кирпичей, краснеющих средь листьев,
Расскажут о труде успешном за неделю,
Восхвалят новую неделю трудовую.

О Юлиан Тувим, чрез голубые версты
Волн атлантических лицо твое я вижу
На фоне вздыбленных под тучи небоскребов:
Уста, твердящие псалом тоски суровой,
Седые волосы, взлохмаченные бризом,
И взгляд твой, ищущий вдали, за океаном,
В сиянии зари Зигмундову колонну [25] Колонна Зигмунда — памятник польскому королю Зигмунду III, возвышавшийся перед королевским замком в Варшаве. Разрушенный гитлеровцами в годы войны, памятник восстанавливается теперь на прежнем месте. В стихотворении упоминается как символ независимости польского государства. .
Твержу я: пусть твоя исполнится молитва,
Пусть воплотятся в жизнь и мысль твоя и слово.
Здесь на земле и там, на Балтике лазурной,
Прольется пусть в борьбе за счастье на планете
Не больше крови, чем в обряде побратимства,
Когда два племени кровь смешивают в чаше.
Живительною будь, борьба, и плодотворной!
Взлетайте, песни, ввысь над полем нашей славы!

Поэт! События меняют облик мира,
В теснине слышим мы гул океана счастья.
Осталось только нам пройти через преграду
Не обозначенных на карте, скрытых рифов.
Так поклянемся же друг другу обоюдно,
Поэт, что никогда не высохнет на перьях
Роса, которую принес свободы ветер,
Что никогда из нас блесною золотою
Не вырвут лживых слов, что речь стальную правды
Рожденную в душе на службе у народа,
Мы будем возвещать отважно, вдохновенно…
А ты нам помоги, о муза созиданья!

Пред тем как дрогнет тьма от петухов кричащих,
Творятся чудеса в лесных дремучих чащах:
Зловещим отблеском деревья загорятся,
И темные кусты вдруг на коней садятся,
Съезжают под откос и движутся в овраге,
И шишаки ветвей колышатся во мраке,
И на деревню вдруг обрушен шквал огнистый,
Бегут из теплых хат в одном белье фашисты
И мечутся, ища — укрыться им куда бы,
Запоры взломаны, горят бумаги штаба.

А в городах — подкоп вдоль улицы пустынной,
В сараях — арсенал, и адская машина
На каждой фабрике невидимо грозится,
И каждое окно зияет, как бойница.
А типографии подпольные ночами
Звучат призывными свободными речами,
До каждого угла листовки долетели,
Уж песня на устах, смятенье в Цитадели [26] Цитадель — Варшавская крепость, где помещалось управление гитлеровских оккупационных войск в Польше. .

В сугробах, где-нибудь под деревом косматым
Иль в старом городе по улицам кривым
История идет с солдатским автоматом,
И даже мертвые хотят помочь живым.
Во фраках призрачных у насыпи пустынной
Там Лукасинский сам и Траугутт вдвоем
При свете месяца закладывают мины [27] «Там Лукасинский сам и Траугутт вдвоем При свете месяца закладывают мины». В этих строках поэт проводит параллель между героями национально-освободительной борьбы прошлого и героями партизанского движения во время второй мировой войны. Валериан Лукасинский (1786–1868) — выдающийся польский демократ, заключенный царским правительством в Шлиссельбургскую крепость, где он пробыл с 1830 по 1868 год. Ромуальд Траугутт (1826–1864) — один из руководителей польского восстания 1863 года, демократ, глава польского временного правительства. Его именем была названа 3-я польская дивизия, созданная в СССР.
Под стыки звонких рельс, блестящих серебром.
Варынский там звенит мазуркою кандальной [28] «Варынский там звенит мазуркою кандальной». Людвиг Варынский (1856–1889) — писатель и поэт. Выдающийся польский революционер, один из организаторов партии «Пролетариат», первой марксистской организации в Польше.
В воротах фабрики, поход готовя дальний,
И Павяк [29] Павяк — тюрьма для политических заключенных в Варшаве. ждет его. И скачет там в тумане
Стегенный [30] Стегенный (1800–1890) — католический ксендз, один из руководителей крестьянского восстания 1844 года. и за ним восставшие крестьяне.
Согнуты тени их, через плечо патроны.
Один из них поит коня водой студеной.
Якуб Ясинский то! Как грозно и сурово
Блестят его глаза! Вновь на коня садится.
Ведь послан он гонцом от Рады Народовой [31] Рада Народова (Национальный совет) — государственный орган, созданный во время восстания Костюшки в 1793 году.
И должен лично сам вручить письмо Сташицу [32] Станислав Сташиц (1755–1826) — государственный деятель, литератор и публицист. Участник сейма 1788–1792 годов и один из авторов «Конституции 3 мая» 1791 года. .
Воскрес он для борьбы… В морозном ореоле
Лежат развалины и Модлина и Кутна [33] «Лежат развалины и Модлина и Кутна». Модлин — крепость на берегу Вислы, долго оборонявшаяся от гитлеровских захватчиков. Кутно — уездный город центральной Польши, возле которого в 1939 году происходили тяжелые бои между польскими и германскими войсками. .
Какая тишина! Заря мерцает смутно.
С гранатой Бучек встал в безлюдье улиц Воли [34] «С гранатой Бучек встал в безлюдье улиц Воли». Мариан Бучек (1896–1939) — варшавский рабочий, коммунист, погибший при защите Воли от гитлеровских захватчиков. Воля — рабочее предместье Варшавы, где в сентябре 1939 года происходили наиболее кровопролитные бои с немецко-фашистской армией. .
Так настоящее с далеким прошлым вместе
Растит кровавые бессмертники возмездий,
И люди, в прошлые события вглядясь,
Борьбой своей крепят с грядущей жизнью связь