Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Хозяин вечный и недолгий гость
Здесь, на Земле, где тленье и нетленье,
Где в гордые граниты отлилось
Природы длительное нетерпенье, —

Чего-то жду, чему названья нет,
Жду вместе с безднами и облаками.
Тьма вечная и негасимый свет —
Ничто пред тем, чего я жду веками.

Чего-то жду в богатстве и нужде,
В годины бед и в годы созиданья;
Чего-то жду со всей Вселенной, где
Материя — лишь форма ожиданья.

Ты в былое свое оглянись:
Все — от камня до человека —
Торжествующе тянется ввысь,
Как в возвышенном мире Эль Греко.

И чем дальше уходят года,
Тем властительней и своевольней
Память строит свои города
И надстраивает колокольни.

Память ставит своих часовых
У черты, у расстанного круга,
И покуда мы живы — в живых
Оставляет убитого друга.

И порою, не помня имен,
Все исходы забыв и невзгоды,
На полянах ушедших времен
Водит праздничные хороводы.

Быть может — вдалеке, быть может — за стеною,
Быть может — подо мной, быть может — надо мною
Пластинку прежних лет опять заводит кто-то,
И у меня с утра не спорится работа.

Сквозь известь и кирпич, сквозь плиты перекрытий,
Сквозь время, сквозь пласты слежавшихся событий,
Как через кожу шприц — мне прямо в сердце вколот
Напев тридцатых лет, когда я был так молод.

Обшарпанный рефрен, любовные угрозы,
И в голосе певца заученные слезы,
Но за тщетою слов, за их усталой сутью
Вся жизнь мне предстает как вечное распутье.

Еще не пробил час, и жребий наш не выпал,
И тысяча надежд раскинута на выбор;
Все впереди еще — и доброе, и злое.
Еще в грядущем все, что отошло в былое.

И голоса друзей, войной навечно взятых,
Мне слышатся вдали, и в громовых раскатах
Напев тридцатых лет звучит в пыли дорожной,
Преобразясь в хорал возвышенно-тревожный.

На Невском проспекте, где зданья
Всё те же, что до войны,
Сгущаются воспоминанья,
Нежданно сбываются сны.

Порой чрезвычайная схожесть
Тебя остановит на миг —
В толпе, среди множества множеств,
Покажется чей-то двойник.

Вглядишься в того человека —
И друг твой сквозь давнюю тьму
Из памяти тайных отсеков
Выходит навстречу ему.

Мгновенная очная ставка,
Мгновенный наплыв тишины —
И вдруг тротуарною давкой
Все трое вы разлучены.

И снова — в иное, в иное,
Над зыбью привычных забот,
Над сказочною глубиною
Кораблик надежды плывет.

Яснее видеть нам дано
Не золотую середину,
А опустившихся на дно
Или взошедших на вершину.

А рядом с веком и с тобой,
Участвуя в огромном чуде,
Живут таинственные люди
С не очень шумною судьбой.

Кипит людская быстрина,
Слились бессмертие и бренность —
И судеб необыкновенность
Обычностью оттенена.

В реторту жизненную ту
Вглядись, чтобы открыть в зачатке
Все выпадения в осадки,
Все воспаренья в высоту.

Не стань покорным должником удачи.
Когда дорога чересчур легка,
Она предъявит счет наверняка
За эту легкость — так или иначе.

Когда дорога чересчур легка,
Задумайся: а нет ли тупика?
Не к пропасти ли ты идешь по ней?
Сверни на ту, что круче и трудней.

Пусть всё с тебя возьмет судьба сполна
Наличными — усталостью и потом,
Ведя по высям горным и болотам,
По рытвинам, без отдыха и сна.

И пусть опасен каждый поворот —
Тебя от тупика и от обрыва
Сама дорога предостережет
Тем, что она не кажется счастливой.

Огней электрических ясная стая
На бронзовых ветках сидела, блистая,
Сидела, роняя лучей оперенье, —
И вдруг мне послышалось тихое пенье:

«Мы лампочки, мы этот зал озаряем,
Мы светим, мы светим — и перегораем.
Шестнадцать свечей в нас, иль сорок, иль двести —
Исход предугадан, конец наш известен.

Одни из нас гаснут нежданно, до срока,
Когда напряженье меняется тока;
Другие — прочнее, но в ходе событий
Стареют вольфрама упругие нити.

Когда твоя очередь — завтра иль нынче?
Свершай свое дело, гори — если ввинчен!
Ты вечным не станешь, светясь вполнакала, —
Сияй и сгорай, чтобы люстра сверкала!

Гори — и не жди восхвалений за это:
Ты — смертная искра бессмертного света!»

Предо мной, словно кони, дела
Мчатся вдаль, закусив удила.
Надо мною грехи и долги,
Словно коршуны, чертят круги.

Месят землю копыта коней,
Чтоб цветы вырастали на ней.
И над крыльями сумрачных птиц —
Небо радостное без границ.

Когда надолго выедешь из города,
Почувствуешь недели через три:
Все в нем, далеком, вдвое сердцу дорого,
Все улицы, мосты и пустыри.

Он все светлее в памяти становится,
И все роднее каменный уют,
И все печали от него сторонятся,
В нем сплошь одни счастливые живут.

В него все вести добрые слетаются,
В него — по зову памяти твоей —
Все, кто ушел навеки, — возвращаются,
Чтоб только ты вернулся поскорей.

Раскачавшись, обрушив
Все хвалы и хулы,
В древний колокол суши
Ударяют валы.

То не звон погребальный,
Не праздничный звон —
Это голос глобальный
Всех глубин и времен.

По Земле по планете
Гонит волны, как встарь,
Нарастающий ветер —
Сумасшедший звонарь.

За волнами-валами
Горизонт горбат —
И гремит над мирами
Океанский набат.

Какие взрослые все звери!
На воле или взаперти,
Они давно уже созрели,
А нам еще расти, расти.

Еще нам, людям, ошибаться,
Одолевать свою тщету,
Еще нам лоб о лоб сшибаться,
А может быть — щитом к щиту.

И, зверя из себя гоня,
Над истинами спины гнуть нам...
А волк из-за железных прутьев
Печально смотрит на меня.

Чудес никогда я от жизни не требовал,
Без них мне на свете светло.
А вам вспоминается то, чего не было,
Что с вами не произошло?