Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Я знаю верного врага —
Да будет жизнь его долга.

Попутчик юности моей,
Он помнит с давних лет
Своих врагов — моих друзей,
Которых больше нет.

Он не забудет ничего,
Пока жива вражда.
В сердитой памяти его
Я молод навсегда.

Пусть он меня переживет —
Хранитель тайн былых,
Ходячий памятник невзгод
И радостей моих.

Ругают ли критики люто
Иль хвалят, впадая в экстаз, —
Стихи наши твердой валютой
Становятся лишь после нас.

С годами — без лести, без блата,
Строга, неподкупно груба —
На медь, серебро и на злато
Все рассортирует судьба.

Заявляю: за нами следят!
Межпланетные супершпионы
Вместе с нами в столовках едят,
Ходят в бани и на стадионы;

Пьют, как люди, любое вино,
Покупают шелка и ватины,
И, как люди, шагают в кино
На глупейшие кинокартины;

Носят юбки они и штаны,
Даже вклады имеют в сберкассах, —
А на карты их нанесены
Склады ядерных боеприпасов.

Чуть стемнеет — их будто и нет,
Хоть с ищейкой ищи — не отыщешь...
Каждой ночью — военный совет
На заброшенном старом кладбище.

Каждой ночью за тихой стеной
Шелестят межпланетные речи,
И недавно подслушано мной,
Что квадрат приземленья — намечен;

И даны их десантным полкам
На Земле боевые заданья,
И присвоены материкам
Неземные наименованья.

Страх загадочно многолик,
Он проник во многие души...
Совещаться я с ним привык
В море, в воздухе и на суше.

Но вчера мне приснился сон,
Будто мой советчик — в опале,
Будто будет он отменен,
Исключен из земных реалий.

Я проснулся, мокрый от слез,
Трепеща, как пленная птаха, —
Так меня испугал прогноз,
Что на свете не станет страха.

Ах, пропасть без него зазря,
Кануть в пропасть придется многим,
Как слепцам без поводыря
На петлистой горной дороге.

И предвижу я много бед,
Много-много горького плача,
Если все, в ком совести нет,
Потеряют и страх в придачу.

Жизнь в предстоящее устремлена,
В ложных не верь богов,
Выплюнь из памяти имена
Личных былых врагов.

Делай лишь то, что совесть велит,
Строго собою правь, —
И от чесотки мелких обид
Душу свою избавь.

Выбрось из сердца сомнений хлам,
Верь, что счастье — с тобой,
Радуйся дням, отпущенным нам
Вечностью и судьбой.

Знаменитый Вася Чирей,
Ленинградский хулиган,
По неведомой причине
Разрядил в себя наган.

Все мальчишки в нашем классе
Были ошеломлены, —
Застрелился, помер Вася,
Гордость гаванской шпаны!

Крови он чужой не жаждал,
Стерву Тоньку обожал;
Он не трогал бедных граждан,
Лишь буржуев обижал.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
На себе поставив точку,
Вышел парень из игры.
Шестьдесят крутых годочков
Миновало с той поры.

День за днем Смоленка-речка
Мимо кладбища бежит,
Где, покинув нас навечно,
Вася в ямочке лежит.

Спит Васек, прощенный всеми,
Уничтоженный собой, —
Но не спит, не дремлет время, —
То — тревога, то — отбой.

Вася, что же дальше будет
С гражданами всей земли?!
Адское оружье люди
Без тебя изобрели.

Мы живем у речки Леты
На потеху злым богам, —
И прижат к виску планеты
Термоядерный наган.

Чего-то все душа боится,
И от добра не ждет добра, —
Вдруг послезавтра повторится
Недоброе позавчера?

Вдруг Некто, числящийся в нетях,
Воскреснув, улучив момент,
Сопротивления не встретив,
На свой вернется постамент?

Не ожидая почестей и нег,
Не обещая Землю сделать раем,
Не в календарный — просто в новый век
Мы по необходимости вступаем.

Редеет восхвалительная муть,
Виднее даль и нам, и детям нашим, —
И ясно всем, что предстоящий путь
Не гладок и цветами не украшен.

И ты, мой друг, в грядущее войдешь,
Где царствует, изъянов не скрывая,
Не бутафорски-праздничная ложь,
А будничная правда трудовая.

Что спасать при пожаре,
При внезапной войне, —
Карту двух полушарий,
Что висит на стене?

Кошку, спящую в кресле?
Всех, живущих в дому?
Что спасать тебе, если
Не спастись никому?

Тайного не зная кода,
Без отмычек и ключей
Я всю жизнь стою у входа
В мир всеобщий и ничей.

Я не ведаю, откуда
И куда летит со мной
Неразгаданное чудо —
Тяжеленный шар земной.

И никто мне не ответит,
И нигде мне не прочесть,
Почему на этом свете
Существует все, что есть.

Вдруг все сущее прервется,
Вздрогнет звездная пыльца —
И грядущее начнется
С неизбежного конца?

Я с каждым годом сам себе родней,
Но годы вдаль безудержно стремятся, —
И знаю я, что мне на склоне дней
С самим собой придется распрощаться.

Отхлынет явь, и отоснятся сны,
Весь мир мой будет у меня похищен, —
И составною частью тишины
Я стану на окраинном кладбище.

Но тысячи и тысячи живых,
Как прежде, будут мыслить и трудиться;
В невзгодах чьих-то, в радостях чужих
Судьба моя продлится, обновится.

Тревоги и надежды стариков
Из века в век наследует планета, —
И миллионы наших двойников,
Не зная нас, живут на свете этом.

Нет, не в мирную ввел обитель,
Дал судьбу, крутую, как трек,
Мой творитель, мой покровитель,
Мой могильщик — Двадцатый век.

Не узреть, не понять мне с ходу,
Светозарен он или мглист, —
Я петляю, я мчусь сквозь годы,
Как слепой велосипедист.

Только в смертной прозрев больнице,
Разгадаю свой век, пойму, —
Надо ль с ним, как с другом, проститься
Или молча уйти во тьму.

Всю-то жизнь он играл на гармошке
В захудалой подвальной пивной, —
А теперь отдохнет хоть немножко,
Он до Судного дня — выходной.