Иосиф Гальперин - Краткая история присебячивания. Не только о Болгарии

Единая Европа — это почти так же наивно, как «Единая Россия», ведь партия, по определению — это часть, а не целое, как и государство — территория, ограниченная суверенитетом, выделенная из общего пространства. Ее величина определяется скоростью прохождения информации по ее «нервным» каналам. Недаром же вымерли динозавры. Да и империи. Успевают ли «ткани» государств за новыми «нервами» — информационными технологиями транснациональных корпораций? Нет ли тут брюссельского повторения опыта Гвинеи, которая наивно назвала свою бюрократию «партия-государство»?

Вообще слова «общая доля» выглядят оксюмороном, доля-то — это же часть, долька апельсина, а не весь земной шарик — целиком. Как и «общая участь». Подразумевается какая-то необщность, а наделяются ею все. Кому-то желанная участь принесет счастье, а кому-то — горе. Кто пытается стимулировать свою экономику и зовет эмигрантов, но они стремятся потреблять, как жители метрополии, зато не могут работать так, как они. А кто-то не мог раньше прокормить своих жителей — и теперь десятки миллионов ирландцев, потомки эмигрантов, празднуют День Святого Патрика по всему миру.

Да, именно из «слабых» стран Европы идут в поиск рабочие руки, а в обратном порядке, в основном — с севера на юг, движутся отработавшие. Вот и мы с Любой решили, по примеру северных европейских пенсионеров, пожить немного в теплой, близкой стране. Здесь, в отличие от Москвы, можно прожить на нашу пенсию. И заодно попробовать узнать, возможна ли Единая Европа и чему она может научить Россию.

Единая — это чья? С этого невысказанного вопроса и начинаются все передряги. Кто присебячил наши пенсии и наши дотации, которые мы выбили за сорок лет у собственного правительства? С этим вопросом греческие фермеры перекрывают тракторами дорогу в Промахонасе — это с их стороны так называется погранпереход, с нашей стороны он называется Кулата. И я даю кругаля через Македонию, километров двести лишних, чтобы встретить Любу в аэропорту Салоник. Обратно мы тоже едем через третью страну, выясняется — одни из последних, ибо фермеры расчухали, что есть объездная дорога, и перекрыли ее.

А на самом-то деле они перекрыли доставку и продажу собственной продукции, на производство которой не получали тех дотаций, которые получали французские, допустим, или итальянские производители помидоров. Фермеры пытались обратить внимание на свои издержки. Обратили: по другим дорогам покатили демпинговые турецкие помидоры. Те самые, которые стали неисчислимыми пешками на доске игры двух похожих бойцов без правил — Путина и Эрдогана.

Турки на самом-то деле стали активными игроками и на доске ЕС, хотя и не приняты в эту организацию. Я уж не говорю про Болгарию, где они подогревают деньгами и речами активное мусульманское меньшинство, о чем вспоминается сразу после очередных выборов, когда с учетом его интересов приходится лепить коалиционные правительства. А перед последними выборами о вмешательстве Турции заявлял даже болгарский президент. Впрочем, бывший президент добавил в этот список и Россию…

Хотя, когда мы с моим уфимским другом Айдаром Хусаиновым путешествовали по Родопам, то видели абсолютно спокойные, чистенькие городки и деревни болгарских мусульман, напоминающие Татарию. Старики в тюбетейках, бабки в платочках, молодежь в джинсах, лица, напоминающие о пути протоболгар из Волжской Булгарии на Балканы. Правда, те пришли не мусульманами, а тенгрианцами и потом, будучи при власти в славянском растворе, помогали принять христианство всей стране.

Так ведь и в Тетово албанцы спокойны. А в Албании много православных. Старшая наша дочь Лиза, бывавшая там неоднократно, высказала свою гипотезу, объясняющую факты, удивившие нас при первом знакомстве. Турки, когда захватили эти места, никого из албанцев, крестившихся одними из первых в Европе, в ислам насильно не загоняли. Просто обложили христиан налогом, а мусульман — нет. В тех местах, где климат и почвы позволяли создавать солидную крестьянскую прибавочную стоимость, православие осталось. А где не могли собрать деньги со скудных пастбищ — перешли вислам.

Так что дело не столько в ужасах принуждения, сколько в неуклонности единственной, не знающей открытой, законной конкурентной борьбы власти. Что не мешает при случае использовать монополию на насилие, натравливая при этом благоверных «народных дружинников» на сторонников своих противников. Мы видели в Казанлыке мемориальную доску двумстам христианам, зарезанным во дворе храма в 1877 году соседями-башибузуками.

Албания теперь получает помощь с двух сторон, от ЕС и от Турции. И молчаливо — с официальной стороны! — наблюдает за активностью соплеменников в Македонии и Черногории, получивших пример действий в Косово. Но есть и более яркие закономерности. Например, все конфликты в Восточной и Южной Европе последние четверть века происходят по границам бывших империй — Оттоманской и Российской, где по их бывшей общей границе (Приднестровье, Кавказ, Крым), где по внешнему периметру (бывшая Югославия, Ирак и Сирия).

А исламский джихад, с которым вроде воюют и Запад, и Россия, и Турция, подпитывается и стараниями стран, где увласти фундаменталисты (религиозные, как в Иране или Саудовской Аравии), и отталкиваясь от неуклюжих действий США (Ирак, Афганистан) и Европы (Босния и Косово). Впрочем, Турция и Россия тоже внесли свой вклад, кто на Балканах, кто в Центральной Азии (начался-то джихад после вторжения СССР в Афганистан), к тому же они по-своему тоже исповедуют фундаментализм. Политический и ментальный.

Власть в каждой из двух наследниц империй, опираясь на экстенсивные традиции большинства, по-своему пытается и затаптывать, и выпалывать ростки нового. Если в России еще не успели к началу 2010-х годов утвердиться гражданское общество, независимая пресса и профсоюзы, поэтому справиться с ними было легко, то в Турции все это было всерьез и крепко, новое поддерживала большая прослойка среднего класса. Поэтому Эрдогану понадобились жесткие репрессии, чтобы обуздать оппозицию, недаром он заговорил о возвращении смертной казни. Оппозиция, правда, сама повелась на провокацию с военным переворотом.

Мы были в Стамбуле до воцарения Эрдогана, нам повезло побывать у коллег — в медиа-холдинге «Заман», их профессионализм работы и, главное, бесстрашной мысли произвел впечатление, видна была сильная школа. Именно «Заман» стал одной из первых мишеней Эрдогана.

Думаю, в нынешней дружбе/вражде России и Турции сыграла роль не только общая давняя история противоборства. Но и то, что Советы создали и повели почти сто лет назад против войск Антанты новую турецкую армию. Зря что ли на большом памятнике на центральной площади Стамбула в многофигурной композиции позади статуи Ататюрка можно узнать по скромной гимнастерке и фуражке Михаила Фрунзе. А начальником турецкого Генштаба был бывший белый генерал, отлично сотрудничавший с Фрунзе и управлявший потоком поступающего советского оружия. Имперцы умели быть выше идеологических разногласий.