Иосиф Гальперин - Краткая история присебячивания. Не только о Болгарии

По итогам доблестной, практически совместной кампании 1922 года сотни тысяч христиан, прежде всего — греков, были выселены из пределов Турецкой республики (в основном, в близкие к нам Салоники и окрестности), а организаторы геноцида армян 1915 года из султанского правительства, осужденные под давлением «оккупантов Антанты», были освобождены…

И вот в нынешнем веке Турция пять лет ждала момента, с начала сирийской гражданской войны, выждала — и запустила со своей территории миллионы беженцев, скопившихся унее в лагерях. Неужели можно допустить, что все эти эти лодки и корабли покидают «берег турецкий» без взаимодействия со спецслужбами авторитарной страны? Теперь турки выторговывают в переговорах и скандалах с Западной Европой разного рода позиции, угрожая не принять обратно собратьев-мусульман.

Думаю, здесь могли совпасть с турецкими интересы российских «специалистов», помогших, допустим, цыганским кланам организовать блицкриг по Европе грузовых фур с живым нелегальным грузом. Их руководителям надо же было показать Европе опасность конфликта в Сирии, приблизить его к европейскому электорату, заставить ЕС сотрудничать по другим, более важным для России проблемам. И вообще поднять свой статус хотя бы тем, что урегулирование в Сирии стало невозможно без России, а без урегулирования волны беженцев могу снова прихлынуть…

Это, как легко можно заметить, спекулятивные предположения, основанные на общедоступных данных. Но предыдущий журналистский и политический опыт (один Кавказ чего стоит!), столкновения с неменяющимся механизмом приоритетов и решений, наблюдения за нынешней российской властью позволяют мне высказывать подобные предположения. Даже ине прибегая поначалу к вечной формуле «кому выгодно?»

И Турция, и Россия, как достойные наследники феодальных империй, грызясь между собой и выступая единым фронтом против коренной модернизации мира, против нелюбезной им индивидуализации сознания, все стараются вернуть себе утерянный статус, все расшатывают складывающуюся постиндустриальную империю Европы.

Кстати, о беженцах. Они прошуровали через Македонию, устраивая бунты из-за задержек, в богатенькие Германии да Бельгии. Через Болгарию пробирались относительно маленькие группки, местная полиция и погранцы достаточно суровы и не поддаются на уговоры правозащитников. Да и чего делать в Болгарии, не страдающей от недостатка рабочих рук и не имеющей средств на пособия, людям, которые в своей Сирии до войны привыкли жить гораздо богаче, чем жители нашего Плоски, допустим?

Турецкие анклавы в германских городах и мусульманские беженцы рядом — пока эти пятна не сливаются. В маленьком городке, половина которого принадлежит Германии, а половина — Швейцарии, мы ощутили это наглядно. Спутницей нашего пожилого приятеля оказалась молодая женщина из турецкой общины. Прежде чем сблизиться с ней, он попросил разрешения у ее семьи, но только в этом и состояло своеобразие их союза, девушка-то вполне интегрировавшаяся в европейскую действительность, более, чем наш приятель с грузом советского прошлого.

А на улице рядом с их жильем просила подаяние молодая беженка. Может быть, и ей удастся найти работу и наладить достойный образ жизни. Если не остановится на подачках — тогда, действительно, исламская омолодившаяся экстенсивность найдет еще одну жертву. И не захватит ли эта пропагандистская экспансия уже обустроившихся приезжих? По крайней мере, установки вполне самостоятельной Амины, разделяющей с российским пенсионером Эдиком мнение о недостатках западной системы и достоинствах нынешнего российского руководства, заставляют верить в возможность подобного превращения. И в достижения нашей пропаганды.

Ее сила в том, что она опирается не на писанные законы, в которых не каждый захочет разбираться, а на инстинкты. Даже глубже — на биологические законы, о всесилии которых в социальной жизни еще Джек Лондон писал, опирается впрямую, а не опосредованно, как в более цивилизованных случаях. Эти законы велят корням старой лозы подавлять корешки свежепосаженного черенка. Они же ведут кошку метить периметр обретенного дома, а потом пытаться пометить и чужие столбы и деревья, но при этом не забывать шипеть на соседских кошек, вторгающихся в ее владения.

Собственность — ареал личности. Если у кошки — ареал кормления, размножения и общения, то у человека в это понятие входит гораздо большее. В мою собственность, например, книги. Даже не буду перечитывать, но вспоминаю их, оставленных в Митино — и вспоминаю уголок себя. Личная библиотека — отграничение виртуального мира. А библиотека общедоступная — арена общения. Поэтому теперь и интернет — часть собственности всего человечества. Оно осваивает новые, интенсивные, возможности.

Здесь и коренится противостояние патриархальности и индивидуализации. Общины и элиты, рабов и аристократов. Аристократов и самодержцев. Людей служебных и самодостаточных. В России любой прапор скажет: «К пустой голове руку не прикладывают!», — и рукоприкладствует вовсю. Козыряют — козырьку. У нас важнее форма, которую тебе назначили. Не голова, а головной убор. А в Америке салютуют не фуражке (ярлык принадлежности), а именно голове, отдавая воинскую честь. В России не ценят личную, «приватную», жизнь и потому не ценят личную (а уж тем более чужую!) собственность. Поэтому, вспоминая репрессии, уничтожившие поколения предков, способны сказать: «А все равно была великая страна!» Величину чего меряют?

Ноздрев показывал Чичикову границы своих владений. Видишь во-он там речку? Это все мое. Да и за речкой, если вправду, тоже мое! По этому древнему принципу еще и Филипп Македонский устанавливал границу по нашей Струме. А потом ее перешел. Маленькие дети примерно так же устанавливают границы своей деятельности, определяя их во взаимодействии с новым для них миром. Но это не значит, что взрослый мир, в котором есть установленные правила, должен считаться с правом на неограниченную экспансию.

Видимо, это и необходимо современному миру: только его сопротивление наступающей, не сознающей себя дикости позволит уцелеть достаточно хрупкой интенсивности. И эта борьба, осознание новых особенностей, уточнит и освежит правила, сделает их гибче и жизнеспособней.

А с другой стороны, вот ты, не выходя за ворота, смотришь на лес и на горы, слышишь рокот сразу трех ручьев по соседству — и думаешь ли ты о России или Европе в этот момент? Какой объем пространства вокруг себя человек способен считать своим? Вероятно, это зависит от количества информации, которую мозг способен усвоить в какой-то из периодов своей жизни. Объемы разные, информация не отовсюду равноценная и равно привлекательная идет, да и мозги тоже отличаются. Однако, как учил Сент-Экзюпери, каждый должен следить за своей «планетой», убирать мусор, поливать розу, дергать баобабы. Или, как в нашей новой собственности, обихаживать шелковицу, смокини, яблони, вишни, хурму, грушу, черешню…