Елена Сомова - Восстание Боттичелли. Книга стихов

Подержи мою руку,
Полюби мою песню,
Полечи мою боль.
Рождены мы творцами на крестную муку
грызть свирепую соль,
соль земли, неба кровь
и цветочную алость
мирового ковра.
От которого край развернуть и осталось,
Чтобы песня была,
Чтобы в искренних снах мирового порядка учредить океан —
Как веление жить,
Как бумажную кладку книговерти всех стран.

Я забуду его, я забуду
Я пройду сквозь высокие своды,
Сквозь огонь смертоносной простуды,
Сквозь бушующий смерч непогоды,
Под лавинами жадного снега,
Залепляющими вход и выход,
Под такими дождями, что неба
Не увидеть…

Я забуду его на мгновенье,
Чтобы снова в огонь окунуться,
Презирая старушечье тленье…
Я забуду дождями-лучами
К этой тайне опять прикоснуться,
Чтобы не оказаться в начале.

Капля тонет в изогнутом блюдце,
Чтобы с небом навеки проститься.
Только сильные в горе смеются,
Отпуская из памяти лица.

Посылаю тебе сквозь года
Острый зов, пламя тайной звезды —
Пробудись, я дарю навсегда
Память глубже иной борозды.

Ты посеял в душе своей ложь —
Даже сердце сумел обмануть.
Я – в тебе заблудившийся нож,
Поспешу тебя в боль обмакнуть.

Пробудись! Я – привычка твоя.
Пробудись! Я прививка от сна.
Встанет мир, пред глазами двоясь —
Это я так достала до дна.

О, в золоте живое изваяние
твоих, по ветру птицами летящих,
Нежнейших поцелуев, и сиянья
Глазных созвездий, поглядевших в ящик

Пандоры, не гуманной, беспощадной,
Что гонит рысь – чуть сумерки – к пределу,
И яблоко свирепого раздора,
Чьим сочным ядом напитались стрелы

Бандитки, горло рвущей до экстаза
Меж островами столиков, звенящих
Чин-чинами в глубокой тундре мира
В салатных снах редисьего Памира.

В последний раз была любовь
В ее пленительном экстазе,
Как в изумительной заразе,
Что яды гонит – будь здоров!
Без лишних слов.
И тени милые прошли
Толпой, гуляющей по кругу
Вдоль стен кремля, убрав поруку
В отсутствии нужды:
Теням реальным все чужды.
Хорватия, моя любовь,
Тебе мой поцелуйный замок
На стеклах вымерзших икон.
В снегах России – тонкий звон
И вопли пробованных самок
Вслед барским санкам – в унисон.
И хрупкая моя страна
По капсуле слезой стекает,
За голубой хрусталь держась,
Как за мосты, где дождалась
Резанова – Кончита,
– стаей
летящих рыбок создана.

Лимонное и зелёное,
лимонадно – кисло – сладкое
осеннее полушоколадное…
Антоновка краплёная
бросается к ногам загадкою —
и разреши её попробуй
в зефирном сне с ломаньем тонких льдинок —
в глазури шоколадной истончённой
бело – зефирных тайных сахаринок
для замысла судьбы, в мир изреченной.

По руслу лирики танцующий комарик
Поёт – в бумаге рисовой фонарик
Свечой сияет в мяте и ванили —
Немного шоколада отломили
Запоцелуйного, свиданного – так надо
Сквозь крупные рябиновые слёзы
Почувствовать, что мир бывает сладок,
Так ароматен: чудо – мандаринка.

С дождём пройдут печали и морозы,
Ещё долгоиграющей ландринкой
Поддразнит счастья тоненький осадок —
Миражную воронку – размешала…
Он был не то, что недочёсан, гадок —
Он не размешан, словно сахар, – мало
его
и пусто – будто не бывало.

Ночь – это поле для мечтаний
И в этом поле быть одной
На лучике очарований,
Лишь с птичьим щебетом…
Открой
темницы дверь.
Я разучилась
больной и благодарной быть.
Мне так протяжно сладко вылось,
Как, может быть, и не повыть:

Уже витийствует прохлада,
Под кольцами глазниц сквозит.
Всё слезы выели.
«Не надо» —
прощание с надеждой.
Плит
не надобно мостить гранитом,
когда прикованы пути,
как рельсы.
Злая Афродита
цела в скульптуре.
К ней приди
смочить воинствующий череп
в морщинах ветерковых струй.
Своей любовью расколдуй —
И обретешь заветный берег.

Тепло, светло в твоем гробу —
Быть с нелюбимым хуже смерти,
Царапать на стеклянной тверди
Звезд путеводных свет… Уйду.

Ты пальцами несешь испуг.
Льва отвернешь к стене и в угол,
И льется кровь несчастных пугал,
В которых превратил подруг.

Игрушки барина висят,
Стоят, лежат в тщете забвенья,
Ты пыжишься, как дутый гений.
Тебе всех пыток не простят,

Заброшенных садов мечты,
Велеречивых обещаний,
Слёз одинокими ночами
И мнений, в коих вызрел яд.

Уйду с дороги. Я не столб,
Не деревянный торт – покрышка,
Не глупая на поле фишка,
И мне противен твой восторг.

Макеты – призраки любви —
Великолепные ошибки —
В прострелянных мишенях шибко,
Сквозят в застуженной крови, —
Так деревянная улыбка
Скрипит, задув и фонари.

Неискуплённые потери
летят в глаза божницей строк.
Я так ждала в ночь суеверий
От Господа простой урок,

Но не случилось, – упустила
Возможность ученицей быть.
Лишь оглянусь – и вспомню милый
мне облик —
сердцу не забыть.

Учусь любить уже с оглядкой,
Чтоб не порвался жизни круг,
И чтоб не принести мне мук
Своей любовью слишком сладкой.

Пиши на жилках листьев новый стих —
Дари его любимой в свете дня,
А ночь отдай лишь звездам – на двоих
Звезд нам не мало в день творенья для

Витанья в воздухе любви – в цветах,
Плывущих по небу, по облакам.
Сегодня мне любовь – дарящий взмах —
Рояль откроешь – исчезает тля…

Бывает, неприятный человек
Тебя коснется неприятной мыслью,
И отвращенье выгнется стеной.
Прошедшей дрессировку, целый век —
Зажав зубами воздух – морду крысью —
И можно наслаждаться тишиной,
Поверх стеклянной двери ставить лапки,
Точнее точки выдранных когтей.
Топорщится характер: вот вам тапки,
В дурдоме объяснимо без затей
Намеренье агрессии сатрапки.