Юрий Зафесов - Ячея
- Название:Ячея
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785447442002
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Зафесов - Ячея краткое содержание
Ячея - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Сквозь…
– Ребята-братцы, не Москва ль за нами?..
Глухой раскат смыкается в груди. Полощет ветер мраморное знамя, и в травы осыпаются вожди. Иван-дурак, Иван рубаха парень всё норовит взглянуть за городьбу. Потом шагает, взглядами ошпарен, и говорит фонарному столбу:
– В чужие дали вперившись, грассируй, блуждай лампадой в каменных дворах, но мыслящая братия России костьми белеет на семи ветрах.
Плывет по небу медная полушка над миром вдов, оставленных невест. Считает полоумная кукушка сердцебиенье сбросившего крест. Он просквозил сквозь бревна частокола. Собой заполнил этот белый свет. Коснулось сердце обмершего дола… Кукушка смолкла… Разобщился след…
Ласточкин хвост
Знавший Авеля бредит Каином…
Елки-елочки, ай-лю-ли!
Сколько ласточек в землю кануло,
чтобы Красный Кремль возвели!
Свечки-ласточки, выждем, выдюжим,
в Божий свет попав – в молоко.
Ведь теперь вам сквозить над Китежем,
в глубоко летать высоко.
Китеж
Китеж…
Чинная старина
стеариновым кружевом пьёт луну:
это древность рода грядет со дна,
это бренность мира идёт ко дну.
Это ключ-горюч.
Это ветер – жгуч.
Это голос свыше – ледащ и глух.
Поднимись со дна!
Проломи сургуч!
О святой Руси попечалься вслух…
«Хрустнет облатка – сверчок стиха…»
Хрустнет облатка – сверчок стиха.
Дрогнут стропила ночных потуг.
Для Петуха найду пастуха.
Клюнет Петух, если взор потух.
В темечко плюнет и скажет: «Кар!
Отче, очнись – ты живешь не зря».
Солнце взлетит, как воздушный шар.
Вспыхнет у шара внутри заря.
Тотчас раздастся из гнезд «ха-ха!»,
Выйдет пастух с Петухом к Царю.
Прям на загривке у Петуха
Царь полетит понужать зарю.
Грянут над миром рубцы зарниц.
Распря рассеется, мзга и тля.
Будут стоять возле всех границ
сто пастухов моего Кремля.
Вечное возвращение
Когда-нибудь
к себе
да будем строги!
В труху порублен
мыслящий камыш.
Давай,
Натоптыш,
уходи с дороги,
здесь Тамерлан прошел
и Тахтомыш!
Прости-прощай,
любимая голуба!
Про жизнь не говори,
но про Потоп.
Ведь здесь
на крыльях
огненного сруба
сошел во тьму
собака протопоп.
А мы сошли,
с ума, с лица, с экрана,
зашли за край
нечаянных небес.
Мы родилась
негаданно-нежданно,
а протопоп
воистину воскрес.
И я воскресну,
вымолю прощенье,
что б не твердил
заезжий черторыл.
Прости-прощай!
Мне это возвращенье
уже дано
на сотворенье крыл.
Костер у реки
Глубинка России. Босяцкий приют. Здесь светлые люди по-черному пьют. Орут. Задевают друг друга плечом. Пустой разговор. Разговор ни о чем.
Костер у реки. Пребыванье в тени. Ночной дебаркадер чуть теплит огни. Нисходит к воде напряжение дня. И вдруг – словно искры – слова от огня.
«Я кто?.. Змей Горыныч, неясыть, фантом?!. Поляк и татарин, и русский при том. Живу, словно после своих похорон. Душа разбежалась на …надцать сторон. Срываюсь, скитаюсь и семьи палю. А после алкаю и ночи не сплю…»
Я замер, я вспомнил, во тьму запершись, и крови, и кров, и прошедшую жизнь. И память вращала свои зеркала: в них полнилась полночь и полая мгла…
Орущих и пьющих не мне порицать. Им жить у реки и вокруг созерцать. Копаться в себе и копаться в золе, ища справедливость на грешной земле…
А днем у причала шумел балаган заезжих кавказцев, проезжих цыган. Шла купля-продажа… Лузга-шелуха. Полуденный дым. Золотая труха.
Мышей копошенье. Жужжание пчёл. Я город, как старую книгу, прочел. Прочел самоварное золото лиц. В той книге порой не хватало страниц. Себя искушал – «остальные дорви!» Поскольку была в ней глава о любви. О тайной, ристальной, как в старом кино: в купеческом доме горело окно, сирень осыпалась на рыжий атлас. И девушка пела: «О, бархатцы глаз!» Читала: «О, зверь, в темноту изыди!..» И руки свои прижимала к груди.
Я слушал её и не слышал её. Сквозь толщи столетий летело копье. Сквозило, шипело в сплошной темноте. Но чаем с вареньем – закат на холсте. И чайно-злащеная сонная прядь. В ажурных подушках резная кровать. Слова далеки, а раздумья горьки…
Уснуть мне не дал тот костер у реки.
«Как темна снеговая вода!..»
Как темна снеговая вода!..
Возвращенье былых отражений.
И от их бесконечных кружений
я уже не уйду никуда.
Разведу под скалою костер
и собак отвлеку разговором.
Между мною, рекою и бором
состоялся ночной разговор.
Мол, пора по лугам расстилать
жар внезапных таёжных соцветий.
Что невинную водную гладь
поцарапает утренний ветер.
И душа отлетит от огня
отраженьем на волнах червленых,
где поселятся после меня
невесомые ветви черемух.
Путь
Пока я пел, что цвет, клубясь, сошел с черемухи, уже и листья, отзвенев, бесследно сгинули. По краю убранных полей стоят подсолнухи, на поздней утренней заре в огне да инее.
Пока я чувствовал, как ты живешь раскольницей, лопатки острые знобит под легким платьицем, росло безверие моё. А чем восполнится? Душа роняла белый цвет. А чем оплатится?
Пока невежды да слепцы про грех долдонили, ты становилась вопреки еще невиннее. В опустошение вошла, слепя ладонями. И мне открылся новый путь – в огне да инее.
Краткостишья
«А есть ли жизнь под солнечной горой?..»
«А есть ли жизнь под солнечной горой?
Скажи мне правду, дедушка Мелетий»…
Из первого тумана во второй
перехожу и возвращаюсь – в третий…
«Что смеешься, милая мулатка…»
Что смеешься, милая мулатка,
дозволяя каждому – своё?
У Христа за пазухой не сладко.
В подреберье – римское копьё.
«Возлюби Себя Всея Руси…»
Возлюби Себя Всея Руси.
Лишь затем всходи на небеси.
«Что-то своё…»
Что-то своё
на листочках кропаю,
глазом на небо кося.
Ты закипаешь,
а я выкипаю,
в этом и разница вся.
«Я, пальцы разнимая…»
Я, пальцы разнимая,
упраздняю
преемственность веков,
увы и ах!
Коней на переправе
поменяю
на росомах…
«У каждого прайда…»
У каждого прайда
своя правда.
Одни на парад,
а другие – с парада.
«Дно сквозное…»
Дно сквозное…
Всё земное
оставляю на потом.
Всё – иное.
Нужно Ноя,
перепахивать Потоп.
«Говорю внуку: «Пойдем, Дём…»
Интервал:
Закладка:
