Уильям Шекспир - СОНЕТЫ. В переводах Константина Жолудева

Владеет всей моей душой и зреньем
Самовлюблённость, ею поглощён,
Я от греха не вижу исцеленья,
Так глубоко он в сердце помещён.
Мне кажется – ни у кого на свете,
Нет формы благородней, чем моя.
И сам свою лелея добродетель,
Достоинство себе назначу я.
Но только лик мой зеркало покажет,
Таким как есть без лести, наяву —
Услугу тем мне грешному окажет,
Я себялюбье лживым назову!
Рисуя век мой красотой твоей,
Хвалы свои я шлю лишь только ей.

От времени того, когда мой милый,
Таким же станешь, как и я теперь;
Когда часы твои отнимут силы,
А кровь, отравит груз лихих потерь;
Когда покроют линии чело,
И утро юности придёт к закату;
Когда красы и блеска твоего,
Не сможешь ожидать уже возврата —
Построю я стихами укрепленье,
Чтоб старость не сгубила образ твой,
Потомки чтобы чтили в поколеньях,
Твоею восхищаясь красотой.
В чернильных чёрных строках будешь ты,
Служить примером вечной красоты.

Когда я зрю, как прошлое величье
Нещадно рушит Времени рука.
Как башни низвергать ему привычно,
Как патиной съедают медь века;
Как океан голодный наступает
Иль твердью суши высушен до дна,
Как изобилье, крахом процветает,
Хоть в крахе есть его потом вина;
Когда так очевидны перемены,
Что высшее в ничто стремится вновь,
То мне вдруг станет ясно – несомненно,
Что Время заберёт мою любовь!
Подобна смерти эта мысль и плачу,
О том, что я имею, но утрачу.

Раз бронзу, камень, землю даже море,
Всё поглощает бренности оброк,
Возможно ль прелести с той силой в споре,
Свой сохранить, столь трепетный, цветок?
И как медовому дыханью лета
Себя в осаде тлена сохранять,
Когда воротам тем, что в сталь одеты,
И скалам невозможно устоять?
О, мысль пугающая: «Боже, где же,
От Времени укрыться красоте?
Кто может пособить моей надежде,
Сберечь былое призрачной мечте?».
Никто конечно, разве только чудо —
Моя любовь в чернилах вечной будет.

Зову я смерть, лишь в ней покой найду,
Устав глядеть, как растлевает роскошь,
Как честным не хватает на еду,
Как нагло обращают веру в пошлость.
Как воздаются почести зазря,
Как девственность пленяется развратом,
Как ложь возносят, правду не щадя,
Как сила опасением распята.
Как глупость поучает мастерство,
Как догмой обесчещены таланты,
Как признано нелепым естество,
Как пленено хорошее отвратным.
Зову я смерть ведь жизни смысл иссяк,
Но бросить друга не могу никак.

Зачем живёт в то время он когда,
Краса его отбелит что порочно?
Чтоб грех имел преимущество тогда,
И общество ему составил прочно.
Зачем же мёртвой краске подражать
Естественному цвету нежной кожи,
Зачем должна убогость добывать,
Обманом красоту, что нет дороже?
Зачем живёт сейчас, когда природа,
Нищает кровью без его красы,
Творенья чьи никчемней год от года,
И коль не он – то нет у ней казны?
Хранит она его чтоб показать,
Чем раньше доводилось обладать.

Его лицо – как слепок прошлых дней,
Когда краса жила и умирала.
Цветы лишь нынче, памятью о ней!
Она теперь подложной, лживой стала.
Когда никто не смел остричь почивших,
И золотые пряди отобрать,
Чтоб на главе другой, волос отживших,
Их золото фальшиво заменять.
Благословенное былое время,
Без украшенья истинно живёт,
В его чертах, где летнего цветенья,
И прелести никто не украдёт.
Как прежней красоты своей венец,
Он дан Природой, ложной – в образец.

Та часть тебя, что миру очевидна,
Владеет всем о чём мечтает взор.
Все пленены тобой и всем завидно,
Враги и те, шлют лестный приговор.
Твой образ той хвалою возвеличен,
Но те же, кто хвалил не зря ничуть,
В других словах тебя хулят обычно,
Когда хотят поглубже заглянуть.
И глядя в глубь души соизмеряют,
Догадками дела твои стократ,
И домыслами злыми добавляют,
Зловонье гнили в дивный аромат.
К чему твой вид – не запах твой совсем?
Причина в том, что ты доступен всем.