Виктор Ростокин - Собрание сочинений. Том 1. Священное одиночество
- Название:Собрание сочинений. Том 1. Священное одиночество
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:978-5-9233-0876-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Виктор Ростокин - Собрание сочинений. Том 1. Священное одиночество краткое содержание
Собрание сочинений. Том 1. Священное одиночество - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
«Политики беснуются в Кремле…»
Политики беснуются в Кремле,
Навеки отдалившись от народа.
Но так же лето зреет на земле
И княжит всемогущая Природа.
Луга. Озера. Рощи. Облака.
Там промелькнет клочком полыни заяц,
Там стогу чешет ветерок бока,
Там за урочищем гроза незлая.
Никто округ не поменял лицо,
Не забоялся «зыбкого» сиротства.
Росою окропленное крыльцо,
Иконные во всем приметы сходства.
Коль песню я не допою свою,
От пули оборвется вдруг дыханье,
Не смолкнет жаворонок в родном краю,
Божественной росою осиянном.
«На землю не гляди с усмешкой…»
На землю не гляди с усмешкой,
Мол, некрасивая она.
Сойди с обочины, не мешкай,
В движенье вся она видна.
Ее глубокие морщины,
Ее дыхание и суть.
Ты был и остаешься сыном,
А отторжение забудь.
Иди холмами, мелколесьем,
Крапивой, сельским пустырем.
Ручьем полуденным пролейся,
Окликнись радым соловьем!
««Миру – мир!» – забыли напрочь люди…»
«Миру – мир!» – забыли напрочь люди,
Голубь мира миром и убит.
И ромашка не вещует: милый любит
Иль не любит… «Милый» пьяный спит.
Жизнь за неприступною завесой —
Сколь ей удержаться на земле?
Катаклизмы. Войны. Беды. Стрессы.
Злой огонь скрывается в золе.
Внешние штрихи в абстрактном жанре.
Солнца луч сгорает. Темь рябит.
Пикассо. И «Девочка на шаре»,
Что она всем телом говорит?
Внучек
Спозарану бабушка
Выгнала гусей.
Спит внучонок-ладушка
В холодке сеней.
Нет нужды мальчонке
Оборвать свой сон.
Пухлые ручонки
Пораскинул он,
Богатырь – и только,
Молока едок.
Босоногий Толик,
На прутке – ездок!
Все пока вначале —
Высока цена!
Бабушка вздыхает,
Ко двору шагает:
– Не сгуби, война!..
Я присел на вербную колоду
Угощает пряной медовухой:
«Мою чашу выпейте до дна!
Чтобы задышало русским духом —
Хоровод всплеснулся у гумна!
Парни девок за бока держали
Крепко так, как будто бы боясь,
Что они вот-вот взмахнут крылами
И взовьются в зоревую ясь!..»
Август добрый, не таи обиды,
Некому пригубить твой настой,
Ни одной души я не увидел,
Озорной, веселой, огневой!
Из конца в конец прошел я хутор,
В каждое окошко заглянул.
Как же и погибельно и круто
Ветер злой в былые годы дул!
Я присел на вербную колоду,
Вот коровка божья, вот слова,
Вырезанные: «Не забуду сроду…»
Но кусок отпилен на дрова.
«Не забуду сроду…» Память, память,
Ты ль короче стала локотка?
Долго бушевала жизни замять,
Сам не раз сбивался с большака.
И блуждал отшельником отпетым
По чужим и пасмурным краям,
Не вникал с молитвою в приметы:
Сколько было кочек, сколько ям!
Это я на древесине буквы
Ковырял железкою юнцом,
В верности я клялся Бузулуку,
Летнику с сорокой и стожком.
И не только я… Под мхом нащупал
Имена «Василий», «Николай»,
«Михаил». А вот и Петр Щуров,
Он моложе. Вот… «Ты угадай», —
Голос кроткий. Пальцами «вникаю»:
«Генка», «Вячеслав» да «Святозар».
И того моложе… вспоминаю…
То озноб вкогтится. А то – жар.
Никого их нет. А также многих…
Кто вдали. А кто – на небесах.
Потерялись все пути-дороги,
Только вьется пыль, как горький прах.
Я один прибился, недобитый,
Не угробленный вконец судьбой.
Полдень светится, росой умытый,
Ласково струится надо мной.
Я ловлю губами мед незримый,
Пью его взахлеб. За всех я пью.
За свои нагрянувшие зимы,
За святую родину свою.
Август славный, август златобровый,
Трапезу со мною раздели.
Аль тебе я не был братом кровным,
Не от Бога ль оба, от земли?
И на голос мой он обернулся,
Покачнулись ветки тут и там:
Солнечная чаша покачнулась,
Раскололась чаша пополам.
Мария
М. А. Шкараборовой
Она не знаменитая артистка
И не жена поэта Евтушенко.
Приблизилась ко мне шажками близко
И улыбнулась ласково-душевно.
Платочек на ней в аленьких цветочках,
А платьице из голубого шелка.
– Как куклу, нарядила меня дочка.
Вот пред тобой! Да, видно, мало толку!
Зачем тебе, писателю, старуха,
Хоть и землячка. Хоть с тобой сидела
За партою одной, шептал ты в ухо
Свои стихи – они ведь уцелели,
Все в памяти до строчки. Прочитаю.
Я щас. Давай присядем на колоде.
Когда тебя я изредка встречаю,
Душа, как птичка, делается вроде,
И вот порхает и ликует звонко,
Потом не вдруг она угомонится.
О, ей бы за тобой лететь вдогонку
И в хутор бы вовек не воротиться!
– Ну, что ты взволновалась так, Мария,
Дай подержать в ладонях твои руки.
Ты только лишь калитку отворила,
Я понял: долгою была разлука,
Уж это точно. В Прихоперье нашем,
Ан и во всей Донщине, уверяю,
Нет, не нашлось тебя, казачки, краше!
– Зато теперичка желта, хромаю,
Ни спереди, ни сзади не осталось,
Вся износилась до последней жилки.
Пятнадцать внуков, правнуков.
К ним жалость
Такая, что…
Порывом ветра былки
Взметнуло над проулком. И затихло.
Подсолнух улыбался нам по-детски.
– Порой за них боюсь. Ведь злое лихо
Гуляет. От него куда бы деться!
– Да, видимо, годков этак с десяток
Российскому народу будет худо.
– А че же Путин?
– Хлеб ему несладок,
Но он идет на амбразуры грудью!
Уж больно крутанул на повороте
Горбач, а Ельцин с похмелюги двинул
Так на раскате… Их кнутом пороть бы
На лобном месте!
– Господи, помилуй!
Я руки отпустил ее. Три раза
Она перекрестилась.
– На веранду
Идем-ка, Алексеич, гость родимый,
Я знала, что приедешь в хутор, рано
По радио сказал… зовут Владимир.
– Мавродиев Володя. Тоже пишет
И тоже ищет истину.
– Идем.
Внучек проснулся, бабку кличет.
Слышишь?
Попотчую его я молочком.
Тебе же я налью со льда вишневки,
Да и себе стаканчик. Че ж говеть!
Все делала Мария быстро, ловко,
И любо было дорого глядеть!
Внучек Сережа уминал ковригу,
Захлебывал из кружки и нет-нет
От удовольствия ногою дрыгал
И вдруг сказал:
– Я знаю, ты поэт.
Я вырасту и тоже научуся
Словечки расставлять, как у тебя,
Чуть что, поможет бабушка Маруся,
Из города приехал я не зря!
По очереди все разговорились.
Сережа сыт. Мы с бабушкой пьяны.
– А помнишь, как ты мясом подавился?
Сама-то в эти горестные дни,
Чтобы с тобою быть мне солидарной,
Я в школу не ходила. В сад уйду
И там реву.
– Поэтому недаром
Я нынче здесь. И через год приду.
– Нас, сорок первого рожденья, мало
В живых – вот ты да я и твой
Василий брат да Петя Емельянов,
А сколько улеглося под землей!
Опять о грустном! Ну-ка, чекалдыкнем!
Чтоб жить и не тужить! Мы щас споем.
Старинную! Подхватывай: «По ди-ким
Сте-пям!..» Или про Дон?
Мария со скамейки вдруг вскочила
И в пляс пошла, частушкою соря,
Как бисером! Сама краса и сила!
Забытая румяная заря!
Потом она качнулась…
– Закружилась…
Я ей помог присесть, водички дал.
Но счастием ее глаза лучились,
И я глубоко, радостно дышал.
– Ты праздник подарил мне, Алексеич,
Такой шальной давно я не была!
Насыплю я тебе дурашных семечек.
Вон уж машина за тобой пришла.
– Но где стишок, что ты пообещала,
Давнишний мой?
– Так это я сейчас…
Но тост давай поднимем-ка сначала
За хутор, за Панику и за нас!
За то, чтоб повстречаться новым летом!
– Не на земле, так в райских небесах!
– Тобою сочиненные куплеты —
Они, как земляника на устах:
«Челку ты расправила
(Улетит – не тронь!).
Как ты мне понравилась
В пляске под гармонь!
Платье, будто в инее —
Белое в лучах,
И косынка синяя
Бьется на плечах!
Щеки разгораются,
Как зари венец!
Гармонист старается —
Тоже молодец!
Кружишься с улыбкою
На виду у всех…
Интервал:
Закладка: