Наталья Гордина - Сады души моей

Одиннадцать

Как звучит надтреснутый хрусталь,
Так на сердце горестно и больно,
И внимает утомлённо даль
Моим думам, хмурясь недовольно.
Снег игриво водит хоровод,
Длань снежинок жатву собирает,
И таит унылый небосвод
Скорбь души, что по тебе скучает.
На стволах деревьев, как слеза,
Стынет бликов чередою иней,
И пейзаж бросается в глаза
Белою безжизненной пустыней.
Мы не вместе. Я опять одна,
И платок пуховый греет шею,
И тоской безудержной пьяна
Моя грудь. Закату-ворожею
Шлю привет движением руки,
Чётки красок пальцами сжимая.
Как шаги тревожны и легки!
Мирозданье взглядом обнимая,
Жду тебя. Ты снова не со мной.
Суждено ли рядом быть, не знаю,
И в тумана шали кружевной,
Как свеча, потерянно пылаю.
Снег кружит, целуя щёк овал…
Свет, ликуя, бликов отраженьем
Силуэт вдали нарисовал,
Хрупких душ влекомый притяженьем.

Двенадцать

Стеная, даль в тумане утонула,
В кровавой пелерине облаков.
Во мраке тьмы душа моя уснула,
Не находя ни дна, ни берегов,
Во мраке тьмы не находя спасенья
От ревности и зависти людской.
Луны осколок, жаждая воскресенья,
На небе замер старицей с клюкой.
Уныло тени стлались по аллее
Дорожкой света, золотом огней,
И мне казалось, нет тебя милее,
Во всей вселенной нет тебя нежней.
Дорожкой света небо рисовало
Любимый образ на мольберте туч,
Вонзая жадно огненное жало,
Ночь чёрных кос игриво гладил луч.
Сад Гефсиманский выводил пред взором
Угрюмый сумрак в мареве мечты,
Чертил туман причудливым узором
Его под шалью скорбной высоты.
Рыдала даль. Затейливо и дико
Воображенья жар терзал мой дух,
И отраженье ангельского лика
Тоскливой песней ранило мой слух.
Всё поцелуй Иуды мнился взгляду,
Сад Гефсиманский обнимал закат.
Плесните-ка во мрак бокала яду:
Оковы жизни – самый горький яд.
На Тайной Вечере испив Христовой крови,
Апостолы (двенадцать их число)
Пленили разум. Ели, хмуря брови,
Предательства постигнув ремесло.
Ты всё не шёл, и я ждала напрасно
Твоих шагов услышать сладкий шум…
Как на душе восторженно и ясно
От охвативших сердце горьких дум!

Тринадцать

Зловещие тени за мною крадутся,
Зловещие тени пугают меня,
И алые сполохи в сумерки рвутся,
Мой дух за собой в неизвестность маня.
Зловещие тени всё ближе и ближе,
И ужас животный по жилам течёт.
Ночь кровотеченье заката залижет
И спать примостится ко мне на плечо.
Зловещие тени связали мне руки
И чёрным платком завязали глаза,
И контур луны, умирая от скуки,
Дрожа, проглотила небес бирюза.
Ужели не сон? В поднебесье парю я,
И ветер целует волос моих вязь,
О счастье любви безответно горюя,
На мраморе щёк влаги слёз не стыдясь.
Повязка снята. Обнажённое тело
Моё украшает слуг чёрта алтарь.
От страха и ужаса я онемела,
И кровью окрасилась туч киноварь.
От страха и ужаса белым вдруг стало
Лицо, что пылало как солнца картуш,
И сердце пронзило коварное жало
Эдемского змея, ловца наших душ.
Под труб какофонию, флейт завыванье
Ко мне приближается сам Сатана,
Нечистою силой Врагу на закланье
Душа христианки, увы, отдана.
Он смрадным дыханьем в лицо моё дышит,
Сухими губами касается губ,
И крика о помощи друг не услышит,
Который один во вселенной мне люб.
Никто не поможет душе моей грешной,
Никто не поможет, никто не простит,
Лишь скатится капля тоски безутешной
С моих помертвевших навеки ланит.

Розовый куст

Заката красный ореол
В распахнутом окне.
Ты тихо в комнату вошёл
И подошёл ко мне,
Стоявшей с лейкой у горшков
Цветов (сама тюльпан!),
И за спиною облаков
Плыл сонный караван.
«В саду, поверишь ли, мой друг,
Куст розовый расцвёл,
Заботой этих самых рук
Избавлен от плевёл.
Его лелеяла – и вот
Страданиям цена.
Как розы шип, мне душу жжёт
Любви моей весна.
Её изяществом пленён
Несчастный разум мой.
Ты тоже будешь восхищён,
Узрев куст розы той.
Пойдём же в сад скорей со мной».
Ты, помолчав, сказал:
«Прости, в подарок розы той
Куст я тебе сорвал…»

Прощание с розами

Вечер был душный и мглистый,
Солнце в палитре цветной,
Неба осколок лучистый
Хмуро навис надо мной.
Вился туман. В полудрёму
Сад погружённый застыл,
И, навевая истому,
Сумрак струился из жил
Ночи. Душа трепетала,
Вся в предвкушенье любви.
Роз лепестки покрывало
Марево алой крови.
Капля за каплей катились
Слёзы по контуру щек,
Красною краской искрились
Тучи. Шептал ветерок
Мне о любви и разлуке
С садом и клумбами роз.
Сердце, терзаясь от скуки,
Стыло гирляндою рос.
Сполохи кисть выводила
Тьмы на мольберте небес,
Сердце с душой говорило
Калейдоскопом чудес.
Мнилось мне, что превращаюсь
В розы пунцовый бутон,
Что я с собою прощаюсь
Под облаков перезвон.
Мнилось… Явила аллея
Призрачный твой силуэт,
И, словно роза алея,
Я прошептала: «Привет!
Разве пора нам в дорогу?
Как быстро время прошло!»
Ночи ковёр понемногу
Мрака дыханье плело,
Звёзд озаряла плеяда
Горя исполненный взгляд.
«Кони осёдланы. Надо
Ехать, любимая». Сад,
Таявший в сумраке ночи,
Веял прохладой в лицо.
Счастье в любви мне пророча,
Роз пламенело кольцо.

Пунцовая роза

В ночной синеве разливалась заря,
Кровавое солнце искрилось,
И небо, осколком согрев янтаря,
В ладонь мою тенью ложилось.
Дрожали ресницы, страдала душа,
Кралась я по сонному дому,
Почти невесомо, почти не дыша,
В прохладного утра истому,
Почти невесомо, не чувствуя ног,
Чтоб с жизнью навеки проститься
И облаком белым в смятенье дорог,
Подобно мечте, раствориться,
Исчезнуть, растаять, забыться, пропасть,
Видением призрачным сгинув,
В холодного мрака открытую пасть
Упасть, всё земное отринув.
Пунцовою розой был полон мой взор,
Со щёк болью смыты все краски,
Мне горек разлуки немой приговор
И жизнь без участья и ласки.
Трепещущей дланью коснулась цветка.
Как вид его был мне приятен!
Как жемчуг росы на кайме лепестка
Был нежен, красив, ароматен!
О, чудо природы, волшебный цветок,
Что рос за окном одиноко,
Тебя созерцать – это счастья глоток
В горниле безжалостном рока,
Ведь ты же моё отражённое я,
Ты – я, но в обличии розы.
Коснулась твоих лепестков, не тая
В груди умиления слёзы.
Коснулась, закашлялась – кровь пролилась
На пурпур твоих облачений.
Я ласке старухи с косой отдалась,
Не вынеся жизни мучений,
И падая, куст твой сломала. Прости!
Шипы твои в тело мне впились.
В порфире заката по свету-пути,
Скорбя, две души устремились.