Array Антология - Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972

У тебя, Венеция, не жизнь, а малина.
Круглый год – туристы, песни, гульба…
Прокатиться в лодке, в храме помолиться —
Вот и вся забота…
Чао!.. Гуд бай!..

Правда, не задаром достаются лиры.
За день их не много нагребешь веслом.
Я стою на мостике. Холодно и сыро.
То ли гондольеру – угрелся…
под мостом!

Венеция! О, диво сочетанья
Восточной красоты и западного знанья!..

Послушная ума перунам
Славянских удальцов,
Ты распростерлась по лагунам
На зыбкой ткани островов,
Узором кружев и твоих мозаик…
Едва ль на свете явится прозаик,
Что смел бы не понять поэзию стихов
Твоих из мрамора рифмованных дворцов!..
Кому же не постигнуть чар,
Под серебристый звон гитар,
Неслышно реющих гондол,
С распевом страстных баркарол,
Или толпою «лаццарон»
Импровизованных канцон?
Кого же может не пленить
Огней мерцающая нить,
Сиянье нежащих ночей,
Сверканье девичьих очей,
Улыбка дня, услада сна,
Румянец пьяного вина,
Иль пряность крабов и поленты,
И прелесть «dolce far niente»?!

Кто позабудет площадь Марка
И воркованье голубей,
Резные арки, где так ярко
Сказался гений рыбарей?
И дом, где выливал Петрарка
В сонеты яд своих скорбей?
Палату дожей, мостик вздохов
И многолюдный «брег славян»,
Где слышно столько томных охов
От восхищенных англичан,
Приехавших лечить свой сплин
Под нежный рокот мандолин?!

Нет, нет! Перед твоей красой
Не устоять, о город кружевной!
Венеция, «невеста моря»!
Трагикомедия утех и горя,
Ты вся – элегия из камня и воды,
Из барской роскоши и нищенской нужды…

Томится в своем заключеньи
Фальеро Венеции дож.
Заутро над гордой главою
Сверкнет правосудия нож.
Спасения нет. Ему судьи
Уж вынесли свой приговор.
Предстанет он, дож, пред народом
Как клятвопреступник и вор.
Хотел у республики дерзко
Похитить священную власть.
Попрал дерзновенно присягу,
И должен позорно он пасть.
Одиннадцать славных вельможей
Вчера поутру казнены,
Спасения нет для Фальеро.
Минуты его сочтены.
Вся жизнь перед взором проходит,
И юности светлой пора,
И слава, и звание дожа,
И приговор страшный вчера.
И вот он, могучий и гордый,
Не может тоски превозмочь.
Меж тем на Венецию мирно
Спустилась волшебная ночь.
Все смолкло; безмолвна Пьяцетта.
Луной серебрится волна.
А ночь вся полна обаянья
И сказочной неги полна.
Серебряным светом залита
Вся площадь, и башня, и храм,
И мост – этот вечный свидетель
Житейских страданий и драм.
«О ночь, проходи же скорее.
Я жду тебя, страшный конец.
Скорей пусть главу увенчает
Последний терновый венец».
И раннее утро настало,
Уж тени ночные бегут.
Венецья от сна пробудилась.
Ладьи и гондолы плывут.
Пьяццетта – что бурное море.
Шум, говор, волненье кругом.
И только лишь дож в заключеньи
Забылся предутренним сном.
И вдруг ему снится победа.
Он слышит восторженный крик,
Народ ему скипетр вручает.
О славный, о радостный миг!..
Оковы разбиты… свобода!
«Я твой, дорогой мой народ»…
Сейчас на ступени он выйдет
И хлынет толпа из ворот…
Проснулся Фальеро – оковы
И мрачная сырость кругом.
Зловещие слышит он крики
Под узким тюремным окном.
И говор вдруг смолк на Пьяцетте.
Объяла всех жуткая дрожь.
Раскрылася дверь – на ступенях
Предстал пред толпой ее дож.
Весь бледный, с тоскою во взоре,
Но с поднятым гордо челом
Стоял пред народом Фальеро,
И дрогнула площадь кругом.
Все жадным окинул он взором,
Главу пред распятьем склонил.
И ловко привычной рукою
Палач свой топор опустил.
Глава по ступенькам скатилась.
Палач ее в полог поймал.
И полог кровавый высоко
Для взоров толпы он поднял.

Года протекли… и поныне
В Венеции, в дожей дворце
Среди их портретов найдете
Вы надпись на черном столбце:
«Здесь место Фальеро. Мятежный
Чтоб заговор сразу пресечь,
Над дерзкой главой опустился
Святой правосудия меч».

Венецианская работа
Теперь забытых мастеров.
Как нежно вьется позолота
У голубеющих краев.
Хранит упорно камень древний
Сказанья темные свои,
И служит только той царевне,
Чье сердце сохнет без любви.
В минуту радости победной
Забудь неласковый значок:
Зеленый камень будет бледный,
Как потухающий зрачок.
Но в час мучительно-бессонный
Гляди на камень иногда.
Пылает талисман зеленый,
Как раскаленная звезда.

Ты помнишь низкую ступень
Венецианского канала
И наклоненную устало
Седую, старческую тень.

Во тьме кого-то дразнит шаль,
Играют в карты гондольеры,
Но в детском сердце старовера
Неиссякаема печаль.

Ему увидеть суждено,
Как за руинами аркады
Кружатся снова домино
Великолепной буффонады.

И в темной зелени плюща
На фантастичных паутинах
Пестреют лоскуты плаща
Освистанного Арлекина.

О, как мне памятен из Местре краткий путь
К тебе, Венеция… Какое ожиданье,
Какая музыка – одно твое названье,
Какие образы способна ты вдохнуть.

Дорога берегом… почти совсем темно,
Неясно стелется изменчивое лоно…
Какою влагою живительно-соленой
К нам Адриатика врывается в окно!

Заснувший город, теплой ночи лень,
И что-то черное, скользящее, как тень,
Каким-то влажным, узким коридором…
Дворцы заглохшие… величие и пыль…

Какой-то сон пред упоенным взором,
Из тьмы веков лепечущая быль…

В воде каналов тени от приколов.
Как ночь венецианская густа…
…Я помню акварельную гондолу
Под аркой акварельного моста.

Ведь столько лет в уютном доме мамы
Она недвижна на стене была…
И вдруг скользнула рыбкою из рамы
И по каналу плавно поплыла!

И облака поплыли в небосводе,
И ожила под веслами вода.
…Растет мой мир, подвижный по природе,
И чаще все из рам своих выходят
Мосты, гондолы, волны, города…

Резные фасады, узорные зданья
На алом пожаре закатного стана
Печальны и строги, как фрески Орканья, —
Горят перламутром в отливах тумана…