Наталья Гордина - Во власти неведомых чар

Тускло слёзы льют лампады
Над моею головой,
В смерти горестном наряде
Я предстала пред тобой.
Чёрных кос струится пламя,
Мечет искры скорбный взгляд,
Вьются тени перед нами,
Свечи сумрачно чадят.
В адской муке сердце стонет,
Дух мой горд и одинок,
Тьма в сиянье света тонет,
Что мучитель мой зажёг.
Господин мой, царь вселенной,
Как убийцу моего
Наказать огнём геенны,
Чтоб страдания его
Были в сотни раз ужасней
Мук, что мне терзают плоть,
Чтоб не спас его несчастный,
Всепрощающий Господь?
Затушив дыханьем свечи,
Различила шёпот: «Вий».
Холод тьмы упал на плечи.
Что за глупость: не убий!
Дрожь твоя мне греет душу.
Мёртв от взгляда. В чём здесь грех?
Христа заповедь нарушив,
Струны боли рвёт мой смех.

Улыбкою сердце согрето,
Светла и заманчива даль,
Сияньем небесного света
В руках полыхает Грааль.
Из кубка Христа я испила
Воды, что вкуснее вина —
Бессмертья волшебная сила
Мне Господом Богом дана,
Коль я не покину пещеры,
В которой хранится Грааль,
Но сердце, не чувствуя веры,
Зовёт за собой меня вдаль,
Туда, где сгорает печально
Луч солнца и дремлет земля,
Одной мне известную тайну
Поведать вселенной веля.
Уж небо лазурное блещет,
И свечками тучи горят,
И радостно сердце трепещет,
Ловя твой приветливый взгляд,
Но рай обретённой свободы,
Увы – это жребий не мой:
Пещеры холодные своды
Сомкнутся навек надо мной,
И даже рука твоя, милый,
От смерти меня не спасёт,
И пропасть мне станет могилой,
И следом Грааль упадёт.

Заката пламя отражает
Волос распущенных каскад,
И горький взор опять встречает
Ваш полный ненависти взгляд.
И дум высокие движенья,
И благородное чело
Огнём охвачены презренья,
Ради добра свершая зло,
Пусть не рукой, так словом страшным,
Чтобы глаза мои закрыть,
Под сводом неба безучастным
Биенье сердца прекратить.
Да, я грешила, не скрываю,
Но к грешным милостив Господь.
Он души грешников прощает,
Как их трепещущую плоть.
Коль уж Марии Магдалине
Христос грехи сумел простить,
Грех будет, вспомнив его имя,
И мне грехи не отпустить,
Ведь каюсь я душой и телом
Во всём, что сделала. Увы,
За смерти роковым пределом
Меня простить согласны вы,
А до того без состраданья
На растерзанье палачу
Отдать, как жертву, для закланья.
Нет, умирать я не хочу!
Но и сбежать я не сумею:
Вод стережёт меня игра…
В слезах я обнажила шею
Для поцелуя топора.

Мы в этом мире только пешки
В нечестной шахматной игре,
Куда-то все несёмся в спешке
В крови испачканной заре,
Опять немеют наши руки,
И слёзы по щекам скользят,
Опять в преддверии разлуки
Течёт по жилам страсти яд,
Опять ферзя пленив любовью,
Его мы злобно гоним прочь;
Полоску губ измазав кровью,
Шагаем в проклятую ночь;
И снова слон нам козни строит,
Петлёю зависти томим;
Опять надрывно сердце стонет
Над чем-то страшным и смешным,
Опять печаль нам душу греет
Слепой улыбкой мертвеца,
Больным румянцем пламенеет
Овал девичьего лица,
Опять на дно нас тянет слово,
Небрежно брошенное нам;
Судьба гамбит нам ставит снова,
И веры сладостный бальзам
Вновь окружает нас заботой,
Навстречу алым парусам
В надежде встретить вновь кого-то
Спешим, не веря чудесам.

Унылый сумрак ночи
С тоской глядит в глаза,
Разлуку нам пророчит
Тумана бирюза,
Слезой застыло небо
На бахроме ресниц.
Любви несчастной небыль
Стирает радость с лиц,
Но чувств бессильна пламя
Я в сердце погасить.
Пусть смерти между нами
Невидимая нить,
Любовь сильнее смерти,
Она в душе живёт
И, вы уж мне поверьте,
Вовеки не умрёт.
Тебя увидеть чтобы,
Я в этот склеп пришла,
Откинув крышку гроба,
Твой прах я в нём нашла.
Но не скелет ужасный
Там был в плену одежд,
А юноша прекрасный,
Герой моих надежд,
Души моей отрада,
Единственный, родной.
Любви смертельным ядом
Отравлен разум мой.
Ужель в плену могилы
Стал хладным мертвецом?
Открой глаза, мой милый,
Взгляни в моё лицо.
В нём ты увидишь радость,
В нём ты прочтёшь любовь
И чувств смятенных сладость,
Что мне волнуют кровь.
Но взглядом взгляд твой встретив,
Испуганно дрожа,
Из тьмы рванулась к свету
Страдалица душа,
И ноги прочь из склепа
Вдруг понесли домой,
Где небо, щурясь слепо,
Целуется с луной,
Туда, где исподлобья
Ночь смотрит, день гоня.
Однако у надгробья
Ты всё ж нагнал меня
И, страстно сжав в объятьях,
Зачем-то укусил,