Татьяна Кожурина - Спасский остров. Петербургская поэзия

Когда, изнеможденная,
лежу в болезни тяжкой,
И думаю о Свете,
Несказанном и Превысшем,
И ум уходит в странствия,
далекие и светлые, —
Вдруг затрепещет сердце,
словно радостная птица,
Поющая гимн Солнцу,
Никогда не Заходящему,
Вмещая – невместимое…
Мне не постичь той тайны,
Как плоть моя греховная
вместить такое может,
Как? – сквозь преграду тела
пробирается таинственно,
Дрожание, как ключ лесной,
как родничок бурливый,
И долго-долго так дрожит,
все щедро наполняя
Сосуд греховный тела неземною благодатию.
Потом все тише,
тише… вот и вовсе пропадает,
Но лишь затем, чтоб вновь прийти,
чрез некоторое время, —
Своим биеньем радостным
к Благому призывая!

Господь, прости грехи мои,
что каждый день как снежный ком,
Избавь от многословия,
от гнева, от лукавствия,
Благой, благодарю Тебя
– за ту болезнь, что даришь мне:
Хотя бы на короткий срок от суеты избавиться
И с Именем Твоим Святым
соприкоснуться ближе,
Чтоб Свет Твой Благодатный
увидала я хоть издали —
Так из темницы запертой глядит на солнце узница,
В которую сама себя сурово затворила.
И ясное блистание вдали осветит сердце мне,
И тихо задрожит оно, исполнившись ответно,
Вобрав в себя хоть малость от далекого сияния.
И вспомнит разум скудный мой:
мы все – Твое подобие,
Увы, так искаженное,
что страшно и подумать нам
О собственной греховности.
Но мы преображаемся,
Когда стремимся к Свету – и покидаем тьму.

Внезапно вспомнит разум мой
о Божьей Благодати,
О Свете Несказанном,
что объял больное сердце мне,
Столь необычным образом
– о теле позабыла я,
В Сиянии Божественном преображаясь тайно,
И наполняясь Светом тем,
до края, точно чаша…
И несказанно горько мне,
что Свет меня покинул тот,
Но ощущенье чудное: горю – и не сгораю я,
А лишь всё больше пламенем
чудесным наполняюсь.
Прости, Господь,
грехи мои и вновь пошли мне Свет Свой!

Прихода Твоего так жду,
приблизь Свое Сияние!
В соблазнах и мирских делах
так страшно отдалилась я
От Света Несказанного, от родника бездонного —
И тут же наказуешь
Ты Владычною десницею:
На землю возвращаешь вмиг,
от высей чистых горних.
Но от грехов очищусь и к Тебе
свой взгляд направлю я,
Благодарю за строгость
– о Тебе лишь ярче мысль моя,
Когда раскроешь бездну
под греховными стопами Ты,
Пасть ада указуя мне
– для назиданья строгого.
Пусть в пламени пылающем
грехи мои очистятся.
Пусть сердце,
потускневшее от помыслов греховных,
Вновь ярко запылает
– как металл на наковальне!
За все благодарю Тебя,
Господь, Судья Мой строгий.

Прости меня, Исусова армия!
Я вовсе не прошу лишнего.
Я самая последняя нищая.
Я только так держусь царственно.

И если обращаюсь к Вышнему —
О том лишь, чтоб лишил – гордости,
Чтоб не оставил и помог – слышите?! —
Изгнать из сердца все ростки робости.

И пусть последняя из всех грешница,
И заперты врата райские,
Соприкасаюсь – с Чашею Царскою,
И сердце тает – от нездешней нежности.

Спешу по городу в далекий тайный храм.
Гранит Фонтанки, чайки над водою.
Порт вдалеке туманною каймою.
Сверкающее солнце по волнам
Струится золотою головою.

Холодный Космос-Ум. Планеты шар —
Застыл игрушкой ёлочною хрупкой.
Вот Сам Господь его в ладонях сжал —
Вздохнул с досадой – и опять разжал —
Как беззащитна тонкая скорлупка!

А мне на миг почудилось, что шар —
Душа моя – израненная птица —
Зажата так, что кровь бросает в жар,
Но преодолевает сей кошмар —
И вот уж вновь над морем серебрится,

Хватает рыбу, в воду с головой
Ныряя смело – детям нужен ужин! —
Бросаясь с вороньем в неравный бой, —
Аккордами шумит морской прибой —
И отдых на волнах, средь пенных кружев…

Но вдруг неосторожный взмах весла
Тяжелого – о, как Земля огромна!
И всё плывёт. Покинутость гнезда…
И приближается Полярная звезда,
И крохотною точкою Коломна…

И ускользает небо из-под ног.
Перед глазами – дивная икона:
Печальный старец. Распускается цветок
Из ничего! вне всякого закона! —
Как белоснежный трепетный поток,
Исполненный нездешней чистоты —
И закрываются тяжелые листы
Таинственного древнего альбома.

Отворяется дверь
– я не верю глазам: это ты?
Но откуда? когда?
Столько лет между нами легло.
Я о прошлом грущу,
вереницы прощаю обид,
Но поверь,
твой двойник так внезапно обрел твою плоть,
Твою власть надо мной.

Ты приходишь ко мне по ночам,