Басё Мицуо - Японские трехстишия

Я к цветущим вишням плыву.
Но застыло весло в руках:
Ивы на берегу!

Не страшны ей росы:
Глубоко пчела укрылась
В лепестках пиона.

Пригорок у самой дороги.
На смену погасшей радуге
Азалии в свете заката.

Молния в тьме ночной.
Озера гладь водяная
Искрами вспыхнула вдруг.

По озеру волны бегут.
Одни о жаре сожалеют
Закатные облака.

Голос пролетной кукушки,
Отдыхая в тени листвы,
Слушают сборщицы чая.

Уходит земля из-под ног.
За легкий колос хватаюсь.
Разлуки миг наступил.

Голос летнего соловья!..
В роще молодого бамбука
Он о старости плачет своей.

На пути в Суруга [50] На пути в Суруга… — Суруга — па-звание старой провинции в центре Японии (ныне префектура Сидзуока), славившейся производством чая. Басё сложил это стихотворение во время своего последнего путешествия в 1694 году.
Аромат цветущих померанцев,
Запах листьев чая…

С темного неба гони,
О река могучая Ои, [51] Oи — река длиной в 120 километров, впадает в залив Суруга. В средневековой Японии запрещалось переправляться через нее на лодке или переходить ее по мосту. Можно было только переходить вброд или пользоваться услугами носильщиков. Это создавало большие трудности для путников, особенно во время дождей.
Майские облака!

Весь мой век в пути!
Словно вскапывая маленькое поле,
Взад-вперед брожу.

Ношу хвороста отвезла
Лошадка в город… Трусит домой,
Бочонок вина на спине.

Не слишком мне подражайте!
Взгляните, что толку в сходстве таком?
Две половинки дыни.

Какою свежестью веет
От этой дыни в каплях росы,
С налипшей влажной землею!

Жаркого лета разгар!
Как облака клубятся
На Грозовой горе!

Образ самой прохлады
Кистью рисует бамбук
В рощах селенья Сага. [52] Сага — пригород Киото, известный своими бамбуковыми рощами.

"Прозрачный водопад"…
Упала в светлую волну
Сосновая игла.

Сквозь прорези в маске
Глаза актера смотрят туда,
Где лотос благоухает.

Осень уже на пороге.
Сердце тянется к сердцу
В хижине тесной.

Что за славный холодок!
Пятками уперся в стену
И дремлю в разгаре дня.

Молнии блеск!
Как будто вдруг на его лице
Колыхнулся ковыль.

Вся семья побрела на кладбище.
Идут, сединами убеленные,
Опираясь на посохи.

О, не думай, что ты из тех,
Кто цены не имеет в мире!
Поминовения день…

Как изменились лица!
Я прочел на них старость свою.
Все — словно зимние дыни.

Старая деревушка.
Ветки усеяны красной хурмой
Возле каждого дома.

Лунным светом обманут,
Я подумал: вишневый цвет!
Нет, хлопчатника поле.

Луна над горой.
Туман у подножья.
Дымятся поля.

Повисло на солнце
Облако… Вкось по нему
Перелетные птицы.

Не поспела гречиха,
Но потчуют полем в цветах
Гостя в горной деревне.

Чем же там люди кормятся?
Домик прижался к земле
Под осенними ивами.

Конец осенним дням.
Уже разводит руки
Каштана скорлупа.

Только стали сушить
Солому нового сбора… Как рано
В этом году дожди!

Аромат хризантем…
В капищах древней Нары [55] В капищах древней Нары… — Город Нара, бывший в VIII веке столицей Японии, славится своими древними храмами.
Темные статуи будд.

Осеннюю мглу
Разбила и гонит прочь
Беседа друзей.

О, этот долгий путь!
Сгущается сумрак осенний,
И — ни души кругом.

Отчего я так сильно
Этой осенью старость почуял?
Облака и птицы.

Нет! Не увидишь здесь
Ни единой пылинки
На белизне хризантем.

Осени поздней пора.
Я в одиночестве думаю:
"А как живет мой сосед?"

В пути я занемог.
И все бежит, кружит мой сон
По выжженным полям.

Может быть, кости мои
Выбелит ветер… Он в сердце
Холодом мне дохнул.

Грустите вы, слушая крик обезьян!
А знаете ли, как плачет ребенок,
Покинутый на осеннем ветру?

Я заснул на коне.
Сквозь дремоту вижу далекий
месяц. Где-то ранний дымок.

Безлунная ночь. Темнота.
С криптомерией тысячелетней
Схватился в обнимку вихрь.

Девушки моют батат в ручье.
Будь это Сайге вместо меня,
Песню сложили б ему в ответ.

Листья плюща трепещут.
В маленькой роще бамбука
Ропщет первая буря.