Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Уж сорок лет прошло, как шахом стал я.
Шесть городов великих основал я.

Там веет воздух мускусный легко,
Там в реках — не вода, а молоко.

Один назвал я Хурра-Ардаширом;
Тот город весь в садах, исполнен миром.

Рам-Ардашир — то город мой другой.
На Парс оттуда я пошел войной.

Хормуз же Ардашир — мой город третий.
И нет ему подобного на свете.

Так сладко там дыханье ветерка,
Что молодеет сердце старика.

Я украшал тот город неустанно;
Богат он, люден — радость Хузистана»

А Барка-Ардашир — четвертый град.
В тени садов фонтаны там шумят.

Еще в стране Мейсан и у Евфрата
Два града есть, украшенных богато.

Я — Ардашир — для вас их основал.
Запомни все, что я тебе сказал.

Готовь для вечного успокоенья
Мне дахму и прими узду правленья.

Я жил в трудах для блага, не для зла.
И вот моя держава расцвела.

Уйду, ты царствуй мудро, справедливо,
Живи победоносно и счастливо!»

Умолк он, духом светел до конца.
О, жаль его главы, его венца!

Над ним свершилось то, что постигает
Всех смертных. Он ушел. Куда? Кто знает?..

Блажен, кто здесь величия не знал,
Кто с сожаленьем трон не покидал.

Усердствуют, казну приобретают,
А что придется бросить все — не знают.

В конце концов мы все сойдем во прах.
Земля и саван лягут на щеках.

Не собирай сребра в бегущем мире.
Живи лишь для добра в бегущем мире.

Блажен, кто чашу полную возьмет
И в память слуг Йездана изопьет.

И пусть, когда дойдет до Ардашира,
Он, радостный, заснет на лоне мира.

Воспой теперь Шапура век златой!
Открой уста! Вино, пиры воспой!

Тебя вовек на царство не поставим,
Ты — рать возглавь, а мы — страну возглавим.

Да, изверг мой отец, готов признать я,
Что он достоин моего проклятья…

Весь мир благоустрою справедливо,
И подданные будут жить счастливо.

Его занятье — то чоуган, то лук,
Охотясь, он топтал то степь, то луг.

Однажды с музыкантшею, без свиты,
Помчался в степь охотник именитый.

Его румийку звали Азада,
Он с нею время проводил всегда.

Она всегда была ему желанна,
Ее шептал он имя постоянно.

Лишь на верблюде ездил он верхом,
Что был покрыт атласным чепраком…

Тропа — то вверх, то вниз, кругом — безлюдье,
Четыре стремени на том верблюде,

Два золотых и два — из серебра,
На каждом — дорогих камней игра.

Во всех искусствах был Бахрам умелым.
Он поскакал с колчаном, самострелом.

Чета газелей мчалась по холмам.
Сказал, смеясь, красавице Бахрам:

«Луна моя! Сейчас начну я ловлю.
Как только лук могучий изготовлю,—

Кого сначала мне сразить тогда:
Самец — в годах, а самка — молода».

«О лев, — сказала Азада, — ужели
Гордится муж, что он сильней газели?

Чтоб заслужить прозванье храбреца,
Стрелою в самку преврати самца.

Газель захочет убежать отсюда,—
Пусти за нею своего верблюда.

Ты камешек метни в живую цель,
Чтоб ухо начала чесать газель.

Как засвербит, — газель тебя потешит,
Поднимет ногу и ушко почешет.

Ты ногу с головою сшей стрелой,—
Тебя вознагражу я похвалой».

Бахрам степной травой, прямой тропою
С натянутой помчался тетивою.

В колчане у охотника была
Особая двуострая стрела.

Самец взметнулся на равнине пестрой,—
Бахрам тотчас подсек стрелой двуострой

Его рога, подсек на всем скаку.
И подивилась Азада стрелку.

Едва самец своих рогов лишился,
Он сразу как бы в самку превратился.

А в самку две стрелы всадил Бахрам,
Чтоб уподобились они рогам.

Бежит газель, и вся в крови дорога,
И две стрелы на голове — два рога.

Помчался всадник за другой четой,
А в самостреле — камешек простой.

Красавицу румийку восхитил он:
Газели в ухо камешек всадил он,

Та — ухо начала чесать ногой,
Охотник натянул свой лук тугой,

К ноге газели вдруг пришил он ухо,—
Тогда рабыня зарыдала глухо.

Сказал: «Смотри, добыча не спаслась!»
Но слезы у нее текли из глаз.

Она сказала: «Это не отвага,
Ты злобный бес, ты чужд любви и блага!»

Красавицу ударил юный шах,—
Свалилась из седла, зарылась в прах.

Пустил верблюда всадник, полный злости,
Он смял ее, кромсая грудь и кости.

Сказал Бахрам: «Безумна ты была!
Ужели ты мне пожелала зла?

Ведь если б промахнулся я, то скоро
Легло б на весь мой род пятно позора!»

Так суждено ей было умереть,
А царь не брал рабынь на ловлю впредь.

Когда Бахрам воссел на шахский трон,
Восславил шаха светлый небосклон.

Бахрам свои вознес благодаренья
Предвечному зиждителю творенья,