Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Дарующему счастье и беду,
Дарующему роскошь и нужду.

Затем сказал: «Венец и трон державы
Мне дал господь, всевидящий, всеправый.

Он для меня — добро, надежда, страх,
Благодарю его в своих мольбах.

Покорство богу, преданность обетам —
Источник нашей гордости лишь в этом».

Послышались иранцев голоса:
«Покорства мы надели пояса.

Да будет власть царя благословенна,
Бессмертно счастье и душа нетленна!»

Молитву о Бахраме сотворя,
Каменьями осыпали царя.

«Мужи! — сказал Бахрам. — Вам приходилось
Познать судьбы и милость и немилость.

Мы все — рабы, а бог для всех един,
Он, только он — законный господин.

Я горе прогоню, добро посею,
Я не позволю действовать злодею».

Так он сказал. Все поспешили встать
И славить шаха начали опять:

У них беседа потекла ночная
Но вот и солнце вспыхнуло, сверкая,

Воссел властитель во дворце своем.
К нему пришли иранцы на прием.

Сказал им царь с душевной чистотою:
«Вельможи под счастливою звездою!

Склонимся пред величием творца
И от гордыни отвратим сердца».

На третий день сказал он знатным людям:
«Пренебрегать молитвами не будем.

Пускай в сердцах восторжествует бог,
Докажем всем, что существует бог,

Последний Судный день, рай и геенна,
Добро и зло, незыблемость и смена.

Тот неразумен, тот грешит всегда,
Кто не боится Страшного суда».

А на четвертый день, исполнен силы,
Венец надев державный, сердцу милый,

Промолвил шах: «Мне всех богатств нужней
Отрада, благоденствие людей.

Нет, не влечет меня сей мир трехдневный
С его тоскою и судьбой плачевной.

Тот мир — бессмертен, этот — прах и тлен,
Не попади алчбе и горю в плен».

На пятый день такое молвил слово:
«Не надо мне плодов труда чужого.

Дорога в рай с трудом сопряжена.
Блажен, кто блага сеет семена».

Сказал он в день шестой: «Пока я правлю,
От разоренья подданных избавлю.

Покой в Иране будет нерушим,
Мы злоумышленников устрашим».

Сказал он в день седьмой: «Князья державы,
Вы опытны, умны и величавы!

Суров я буду к жадному скупцу,
Зато стремиться буду к мудрецу.

Наказан будет мною недостойный,—
Я буду строже, чем отец покойный.

А тот, кто будет с нами жить в ладу,
Забудет горе, тяготы, беду».

Вот, в день восьмой, призвал он Джавануя,
О благе подданных своих ревнуя.

«Наместникам, — вельможе повелел,—
И всем князьям, и в каждый наш удел

Отправь слова, где будут свет и милость:
«Бахрама власть на троне утвердилась.

Он милостив, и щедр, и справедлив,
Враждует с кривдой, бога восхвалив.

Он обладает и умом и статью,
Он царство озаряет благодатью.

Тот, кто мне предан, будет мной ценим,
А лицемерных мы искореним.

Я буду править, счастьем осененный,
Вновь Тахмураса я приму законы.

Со всеми буду справедлив, хорош,
И даже с тем, кто сам проявит ложь.

В стремленье к правде предков превзойду я,
И вас дорогой правды поведу я.

Пойду, как деды, злу и кривде чужд,
Лишь тем путем, которым шел Зардушт.

Приняв Зардушта древние уставы,
Я говорю: «Я — ваш вожатый правый!»

Вы все — владыки жен своих, детей,
Оплоты веры, стражи областей.

Вы все — в своих имениях владыки,
Богобоязненны и светлолики.

Нам для казны богатства не нужны,
Чтобы страдал бедняк из-за казны.

Что мне судьбы коварной самовластье,
Коль бог продлит и жизнь мою, и счастье?

Прочтите эти добрые слова,—
Достигнете богатства, торжества.

Мы шлем приветы вам, не зная злобы,
Тем, кто нас любит, — наш привет особый».

К посланиям приложена печать.
Велел властитель вестников созвать.

С посланьями отправились мобеды —
Отважные мужи и сердцеведы.

Со свитой царь отправился на лов:
Решил он поохотиться на львов.

Явился старец с посохом к владыке,
Сказал: «Богобоязненный, великий!

О двух мужах уста мои гласят:
Один из них бедняк, другой — богат.

Казны, добра не счесть у богатея,
У Барахама, хитрого еврея.

Гостеприимен водонос Ламбак,
Любезен, благороден сей бедняк».

«Но кто они? — спросил глава державы,—
О чем толкует старец седоглавый?»

Один из приближенных молвил так:
«О славный шах, известен мне Ламбак.

Он водонос, и продает он воду.
Гостеприимством нравится народу.

Полдня он возит воду, а потом
Гостей он ищет и приводит в дом.

Он все проест, что заработать сможет,
И ничего на завтра не отложит.

Живет иначе Барахам-хитрец,
Еврей презренный, выжига-скупец.

Есть у него дирхемы и динары,
Ковры, каменья, всякие товары».

Сказал Бахрам глашатаю: «Тотчас
Базару объяви ты мой приказ:

«Шах запрещает от утра до мрака
Пить воду, купленную у Ламбака!»

Так пребывал он до заката дня,
Потом погнал летучего коня.

Приехал шах к жилищу водоноса
И, в дверь стуча, вскричал громкоголосо:

«Я — всадник, в нашем войске я в чести.
Настала ночь, и сбился я с пути.

Ты человечность и добро проявишь,
Коль на ночь у себя меня оставишь».

Ламбак услышал ласковую речь,—
И гость сумел к себе его привлечь.

«Входи скорей, о всадник, — он ответил,—
Желаю, чтобы шах тебя отметил!

Пришло бы десять воинов с тобой,—
Я стал бы с наслажденьем их слугой».

Шах спешился. Такой прием случаен?
Стал за конем ухаживать хозяин.

Коня он вытер, труд свой не ценя,
Набросил недоуздок на коня.

Затем он позаботился о госте:
Ему он подал шахматы из кости.

Еду готовить начал водонос,
И блюда разные он преподнес.