Лидия Алексеева - Горькое счастье: Собрание сочинений

Свободна? О да, не спорю, –
Да только что же!
И щепка в открытом море
Свободна тоже.

И щепкой кружусь одна я
В пустыне водной;
Плыву — а куда, не знаю –
Совсем свободно.

Сну под утро вырасти,
Днем темнеть во мне,
Словно пятнам сырости
На глухой стене.

Прерывая утренний
Беспричинный смех,
Тьмой клубиться внутренней,
Тайною для всех.

Всё мутней, огромнее,
Жутче, может быть;
Хоть его не помню я –
Не могу забыть.

Из темноты и в темноту,
Как по висячему мосту,
Бреду по жизни осторожно, –
И мост мой солнцем освещен,
Но хрупок он, но зыбок он,
И так легко сорваться можно.

И слева – черных туч полет,
А справа – радуга цветет…
Держусь за шаткие перила,
Иду – и откровенья жду,
Не знаю ведь, куда иду,
Откуда вышла – позабыла.

Идущих вижу впереди,
Идущих слышу позади –
Несчетна наша вереница, –
Но всех ведет единый путь,
И ни вернуться, ни свернуть,
И ни на миг остановиться.

Говорили мудрые люди,
Будто время только одно:
То, что было, и то, что будет,
В настоящее вплетено.

Значит, где-то еще вдвоем
Мы весенней рощей бредем…

Сколько света в первой листве!
Сколько белых фиалок в траве!

Хорошо, что памяти нет
О печали грядущих лет.

Как шуршащий ворох разрывая,
Боком скачет сойка голубая,
Как блестящ глазок и осторожен —
Я хочу, чтоб ты увидел тоже.

Как идет весна лиловым громом,
Плещет ливнем по лесным хоромам,
Бьет ручьем о каменное ложе —
Я хочу, чтоб ты увидел тоже.

Но живем с тобою параллельно:
Жизнь моя и жизнь твоя отдельно, –
Только там, в заоблачном пределе,
Говорят – сойдутся параллели.

Так зябко было. И моя рука
Тепла искала у тебя в кармане.
Мы проходили мимо кабачка,
Где надрывались тощие цыгане.

Вошли и столик заняли в углу,
Так хорошо – опять на нашем месте.
Мы радовались чадному теплу,
Тому, что вновь, на целый вечер вместе.

Мы заказали красного вина,
О чем-то говорили и молчали,
А музыка цыганская полна
Была извечной страсти и печали.

Теперь ничто не манит впереди,
Одна зола осталась от пожара.
Теперь за нашим столиком сидит
Другая очарованная пара.

Как смирю грызущую муку?
Сколько слез этой ночью вылью?
Как на казнь, мы шли на разлуку,
Ветер веял с развалин пылью.

Мы по улицам шли знакомым
Самых первых свиданий наших,
Но слова стали в горле комом,
Каждый шаг был тягуч и страшен.

Шли — не веря еще и веря —
Мимо прошлого, мимо, мимо…
Гарью дула в лицо потеря
Безнадежно, непоправимо.

На губах еще долго стыло
Ледяных твоих губ касанье, —
Потому что последним было,
Как последнее целованье.

Дай руку из небытия,
Вернись в наш плотный, громкий день,
Ты, радость прошлая моя,
Без света свет, без тени тень!

Склонись к бессилью моему,
Мой ропот злой останови,
И снова на плечи возьму
Я бремя горя и любви.

Грозы серебряная тьма,
Косой и щедрый ливень,
И похоронный аромат
Зеленоватых лилий.

Чернеет мокрая скамья,
Цветы мотает ветер.
«Родная, слышишь, это я!»
Не слышит. Не ответит.

Душа напрасно знака ждет, –
Он ею не заслужен.
И только облако плывет
В поголубевшей луже,

И солнце свежее в траве
Блестит таким покоем,
Что не смутить его вовек
Земной моей тоскою.

Утром птица на кресте поет
И дымится ранняя роса.
В перьях птицы радугой восход,
А твои померкнули глаза.

Над тобой поставлен стройный крест
И венком петуньи расцвели,
И тебя давно корнями ест
Жадный пласт прихлынувшей земли.

Может быть, ты — лилий белый мед?
Шмель, гудящий в солнечном луче?
Может быть, ты птица, что поет
У креста высоко на плече?

Теперь могу уйти во тьму,
Не причиняя зла, —
Я всех пережила, кому
Я дорога была.

Кто взмолится: «Не умирай!»
Кто запретит уйти?
Всё тихо. В заповедный край
Открыты все пути.

Уходишь, всё легче во мглу скользя, —
Прости, прошу!
Казалось, дышать без тебя нельзя,
А вот — дышу.

Хоть радость неслышно ушла с тобой,
Есть жизнь во мне:
Должно быть, для жизни важнее — боль,
Нужней, родней.

Позабудь и стоны и хрипы
Тех, кто смотрит в лицо концу, —
Крупнолистую ветку липы
Притяни к своему лицу:

Есть в расцвете ее блаженном
То, что выше смерти и лжи, —
И так медленно, так мгновенно
Наше горькое счастье – жить.

Там, шурша, струятся колосья,
Словно шелк, на сухом ветру.
Там находит тропинка лосья
Черный пруд в вековом бору.

Там, по пояс в низком тумане,
Над болотами, не спеша,
Утомленный проходит странник
С богомолья — моя душа.

Над просохшим сидишь ручьем,
Утомилась ты,
И лукошко легко твое:
В нем одни цветы.

Ты напрасно бродила тут,
У семи берез, —
Без дождя грибы не растут,
Как стихи без слез.

Чутко спит престарелый Иосиф.
Чтоб Ее он услышать не мог, —
Покрывало ночное отбросив,
Пробежала — не скрипнул порог.

К первым лилиям сонного сада
По ступенькам спустилась босой,
Где зари золотая прохлада
В скудных травах мерцала росой.

Вот источник — струя ледяная, —
Ей умывшись, легка и смугла,
С полным ковшиком, капли роняя,
Все на грядке цветы обошла.