Виктор Боков - Собрание сочинений. Том 2. Стихотворения

Когда мы полетим к другим планетам,
В неведенье трагически тихи,
Дадим ли поручение поэтам
Собраться в путь и захватить стихи?

Кому поручим? Кто решится первым
Не побояться бездны голубой?
Тот, кто силен лирическим напевом,
Иль тот, кто дружит с маршем и трубой?

Неважно! Полетят и те и эти,
Вокруг земного шарика кружа.
Всем хватит места на Земле-планете,
А на других — тем более, друзья!

Я хоть сейчас готов. И мне не страшно
Накрыть скафандром голову свою.
Не поза это! Нет! Я не напрасно
Давно уже о космосе пою.

Поэт — он чем-то с космонавтом сходен.
Они подружат сразу, как свои.
Вот прозвучит: «Готов!» И полным ходом
Космический корабль войдет в слои.

И зазвучат стихи из мирозданья,
И хлынет горлом соловьиный звук.
Его услышит, затаив дыханье,
Седая Академия наук.

Готовьтесь к неизведанным дорогам!
Земляне мы. Но звезды вдаль зовут.
И дышит образ дальним кислородом,
И рифмы в невесомости плывут!

Когда гляжу я на твои полотна,
На щедрую распахнутость полей,
Я говорю, что ты бесповоротно
Влюблен в Россию и ее людей.

Мать-роднна тебя не обделила,
Из пригоршни большой тебе дала.
И потому чисты твоя белила
И яблоня цветущая бела.

Ты — следопыт, ты — землемер, ты — странник,
Ты — чуткий и колеблемый камыш.
Ты, как пастух, выходишь рано-рано
И по кустам этюдником гремишь.

Позирует тебе сосна у кручи,
Чуть тронутые зеленью кусты.
И вдохновенье, словно дождь из тучи,
Вот-вот прольется на твои холсты!

Струи июньского, нежного, теплого воздуха,
День самый долгий и самый-пресамый пастуший.
Солнцестоянье — великая пауза отдыха,
Солнце себе позволяет и этот поступок!

В оцепенении стройная ветвь валерьяны.
В паузах листьев сверканье камней драгоценных.
Кто-то косил рано утром, и вот на поляне
Смертоубийственно пахнет скошенным сеном.

О, задержать бы все это большое цветенье,
Остановить, приказать: — Не подумайте блекнуть! —
Чтобы смотрелось волшебное это виденье
Всей красотою своею в озерные окна.

Солнце, куда ты? Постой же! Зачем торопиться?!
День бы хотя задержалось, чего тебе стоит?!
Серая птичка присела на камешек, чтобы напиться,
И полетела с заботой своею мирскою.

Солнце стояло-стояло и двинулось дальше,
Отдых ему разрешил не директор завода.
Что ему, солнышку, графики наши,
Солнцу командует только природа!

Прослушаюсь — сердце стучит,
Работает — что ж еще надо!
И рифма послушно звучит,
И в слове гармония лада.

Неделю лежал и болел,
Но все-таки выдюжил, выжил.
А снег за окошком белел
И звал: — Подымайся на лыжи!

Спасибо, мой друг дорогой,
Печаль твоя — тоже лекарство.
Люблю я любовью большой
Твое белоснежное царство.

Снега — вы моя колыбель
Со снежными песнями вьюги.
Бела подо мною постель,
И трепетна нежность подруги!

Солдат спросил у тучи:
— С дождем ты или нет? —
Ударил дождь по крыше,
И это был ответ.

Солдат спросил у моря:
— Родное, что с тобой? —
А море засмеялось:
— А у меня прибой!

Солдат спросил у смерти:
— Ты не за мной, карга? —
Старуха засмеялась:
— Живи до четверга!

Пришел четверг, и умер
Солдат на высоте.
И обелиск белеет
В осенней темноте.

Ни шороха, ни звука,
И вот уж сколько лет
Солдат лежит в могиле.
Вопросов больше нет!

Невелика заслуга,
Что я обидел друга,
Я очень плохо поступил,
Своей вины не искупил.

Здороваюсь сквозь зубы,
Слова чугунно-грубы,
А нет бы мне его обнять,
Словечко доброе сказать.

Но я не унижаюсь,
К дружку не приближаюсь.
О самолюбье, дикий зверь,
Куда меня толкнешь теперь?

Простишь меня — весь день живу,
Накажешь — целый день горюю,
Поэзию тогда свою
Единой строчкой не дарую.

И валятся из рук дела,
И рушатся большие планы,
Как будто ты их создала,
Как выполнить их, тоже знала.

Прости! Проступок невелик,
Прости, прости, ну не упрямься,
И так уж много горемык,
И так в слезах дрожит пространство.

Приди ко мне, скажи мне вновь
Единственное слово — милый.
Я сразу с головы до ног
Нальюсь и соками и силой!

— Мне сегодня на тропинке
Грач дорогу уступил! —
Так урок учитель начал.
Рассмеялися девчонки,
Рассмеялися мальчишки,
Рассмеялся целый класс.
Если б люди, как учитель,
Так легко шутить умели,
Жизнь была бы много лучше
И счастливее для нас.

Моя поэзия от совести,
Моя поэзия от сердца.
В ней слышится и ветер стонущий,
И нежная струна оркестра.

В ней не найдется модной зауми,
И нет в ней ребусов под рифму.
К природе тянутся глаза мои,
Вот лес, вот луг, вы посмотрите!

Моя поэзия от матери,
От верности родному дому,
Моя поэзия внимательна
И родственна всему живому.

Где только не была строка моя,
Куда ее не заносило!
Была за Волгою, за Камою,
Насквозь прошла по всей России.

Моя поэзия — сыновнее
Признание в любви к Отчизне,
Она любовью установлена,
Любовь ее первопричина.

Какая сила повелела,
Чтобы на Русь пришла холера,
В глуши поэта заперла?
Ну что ж, он взялся за дела.

Как там теперь его невеста?
Что б ни было, хандре не место,
И вот уже скрипит перо,
Когда мертвецки спит село.

Тридцатый год. Поэту тридцать,
Чуть более. Пора жениться,
Прощаться с жизнью холостой,
С литературной суетой.

Решается! Но так ли просто
Обжить ему семейный остров,
Поклонниц и друзей забыть
И успокоенно зажить?

Тревожно у него на сердце,
Где вы, друзья-единоверцы,
Благословите ль вы его
Быть мужем счастья своего?

Рисуются черты невесты,
И вспоминаются аресты,
И декабристы, и Сибирь,
Но карантин кругом. Сиди!

Как быть? Он, Пушкин, непоседа,
Ему нужны — вино, беседа
И женщины, но он для них
Уже помолвленный жених.