Уильям Шекспир - Поэмы и стихотворения
- Название:Поэмы и стихотворения
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Уильям Шекспир - Поэмы и стихотворения краткое содержание
В общем, стихотворения Шекспира, конечно, не могут идти в сравнение с его гениальными драмами. Но сами по себе взятые, они носят отпечаток незаурядного таланта, и если бы не тонули в славе Шекспира-драматурга, они вполне могли бы доставить и действительно доставили автору большую известность: мы знаем, что учёный Мирес видел в Шекспире-стихотворце второго Овидия. Но, кроме того, есть ряд отзывов других современников, говорящих о «новом Катулле» с величайшим восторгом.
Поэмы
Поэма «Венера и Адонис» была напечатана в 1593 году, когда Шекспир уже был известен как драматург, но сам автор называет её своим литературным первенцем, и потому весьма возможно, что она или задумана, или частью даже написана ещё в Стретфорде. Существует также предположение, что Шекспир, считал поэму (в отличие от пьес для общедоступного театра) жанром, достойным внимания знатного покровителя и произведением высокого искусства[20]. Отзвуки родины явственно дают себя знать. В ландшафте живо чувствуется местный среднеанглийский колорит, в нём нет ничего южного, как требуется по сюжету, перед духовным взором поэта, несомненно, были родные картины мирных полей Уорикшира с их мягкими тонами и спокойной красотой. Чувствуется также в поэме превосходный знаток лошадей и отличный охотник. Сюжет в значительной степени взят из «Метаморфоз» Овидия; кроме того, много заимствовано из «Scillaes Metamorphosis» Лоджа. Разработана поэма со всей бесцеремонностью Ренессанса, но всё-таки и без всякой фривольности. И в этом-то и сказался, главным образом, талант молодого автора, помимо того, что поэма написана звучными и живописными стихами. Если старания Венеры разжечь желания в Адонисе поражают позднейшего читателя своей откровенностью, то вместе с тем они не производят впечатления чего-то циничного и не достойного художественного описания. Перед нами страсть, настоящая, бешеная, помрачающая рассудок и потому поэтически законная, как все, что ярко и сильно.
Гораздо манернее вторая поэма — «Лукреция», вышедшая в следующем (1594) году и посвящённая, как и первая, графу Саутгемптону. В новой поэме уже не только нет ничего разнузданного, а, напротив того, всё, как и в античной легенде, вертится на самом изысканном понимании вполне условного понятия о женской чести. Оскорблённая Секстом Тарквинием Лукреция не считает возможным жить после похищения её супружеской чести и в длиннейших монологах излагает свои чувства. Блестящие, но в достаточной степени натянутые метафоры, аллегории и антитезы лишают эти монологи настоящих чувств и придают всей поэме риторичность. Однако такого рода выспренность во время написания стихов очень нравилась публике, и «Лукреция» имела такой же успех, как «Венера и Адонис». Торговцы книгами, которые одни в то время извлекали пользу из литературного успеха, так как литературной собственности для авторов тогда не существовало, печатали издание за изданием. При жизни Шекспира «Венера и Адонис» выдержала 7 изданий, «Лукреция» — 5.
Шекспиру приписываются ещё два небольших слабых манерных произведения, одно из которых, «Жалоба влюблённой», может быть, и написана Шекспиром в юности. Поэма «Страстный пилигрим» была опубликована в 1599 году, когда Шекспир был уже известен. Его авторство подвергается сомнению: возможно, что тринадцать из девятнадцати стихов написаны не Шекспиром. В 1601 году в сборнике Честера «Jove’s Martyr of Rosalind» было напечатано слабое аллегорическое стихотворение Шекспира(?) «Феникс и Голубь».
Поэмы и стихотворения - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
С последним словом нож она вонзила
В грудь чистую, и гибельная сталь
Безгрешный дух ее освободила
Из той тюрьмы, которую не жаль
Покинуть ей; его несет печаль
За облака, откуда нет возврата, —
Последний вздох весеннего заката.
Сам Коллатин окаменел со свитой.
Они молчат: всех ужас оковал.
На труп своей Лукреции, убитый
Отчаяньем, отец ее упал,
А Брут извлек губительный кинжал
Из алого фонтана, и забила
Рекою кровь, и месть в ней говорила.
И, клокоча, как два живых потока,
Она лилась и тело обвила
Со всех сторон, как остров одинокий,
Пустой средь волн. Одна струя была
Красна, чиста, невинна и светла!
Другая же застыла мутной пеной,
Загрязнена Тарквиния изменой.
Вокруг пятна застывшей крови черной
Образовался светлый ободок,
Оплакивавший злобный этот рок,
Лукрецию сгубивший и тлетворный.
С тех пор всегда в как горестный намек
Воспоминанья, капли крови нежной
Горят стыдом за грязь струи мятежной.
"О дочь моя! — старик Лукреций в муке
Взывал, дрожа. — Та жизнь, что отняла
Ты у меня, — моей она была!
Родителей бессмертье — дети, внуки…
Где буду жить, коль ты уж умерла?
Не тот исход природа обещала.
Конец для нас — преемникам начало.
О зеркало разбитое! Недавно
В нем старость обновлялася моя!
Померкло отражение, и я
В нем свой скелет увидел явно.
Ты сорвала всю радость бытия
С своих ланит, и умер без возврата
Мой прежний лик, сиявший в них когда-то.
О время! Прекрати свое теченье,
Когда нам суждено переживать
Погибель сильных, слабых продолженье.
Лишь старым пчелам надо умирать,
А юным — жить. Воскресни, образ милый!
Не я, а ты заплачешь над могилой!"
Но Коллатин как бы от сна очнулся.
Лукреция он просит дать ему
Излить всю скорбь и горе одному.
Без чувств на труп упал он и коснулся
Лицом потока крови… Смерти тьму
Познал на миг. Но скоро ожил снова,
Чтоб мстить за смерть Лукреции сурово.
Глубокое отчаянье сковало
Его язык, но жгучих слов поток
Власть немоты и горя превозмог.
Слова текут, но звуки их нимало
Не облегчают сердца от тревог.
Они звучат стремительны, невнятны,
Страданием полны и непонятны.
Лишь иногда сквозь зубы вдруг прорвется —
"Тарквиний!" Он как будто растерзать
Стремится имя подлое. Опять
Назад поток отчаяния льется…
Но хлынул дождь. Тогда отец и зять
Рыдают вместе, сетуя и споря:
Отец иль муж несчастные от горя?
Тот и другой зовут ее своею.
Но что мертво, тому возврата нет.
"Она моя!" — кричит отец. — "Нет, ею
Я обладал!" — звучит ему в ответ. —
Здесь скорбь моя, и право, и завет!
Да будет мною оплакана кончина!
Вся скорбь о ней — отрада Коллатина".
"О, — возгласил отец. — Я жизнь ей вверил —
Она ее так рано прервала
И поздно". — "Ах, она моей была!" —
Воскликнул муж. "Сокровище доверил
Я ей одной — она его взяла.
Супруга!" — "Дочь!" — Стенанье наполняло
Всю комнату, и эхо в ней рыдало.
Но вот при виде скорби их ревнивой,
Извлек кинжал из страшной раны Брут.
Воспрянул ум, живой и горделивый.
Он понял важность тягостных минут
И встал меж них. Не острый римский шут,
Служивший всем, как при дворце забавой,
А гордый рыцарь с речью величавой.
Чтобы прервать печальных слов потоки,
Он сразу сбросил маску шутовства,
Скрывавшую искусно ум глубокий.
"Встань, римлянин! — звучат его слова. —
Я, жалкий шут, хочу без хвастовства
Вернуть твой ум, и опытный, и гордый
К спокойствию и силе ясной, твердой.
О Коллатин! Ответь мне: разве горе
Смягчает горе? Рана — раны жар?
И разве нанося себе удар,
Ты за жену, погибшую в позоре,
Отмстишь? Все это слабость и угар.
Жена твоя была несправедливо,
Убив себя, — а зло осталось живо.
Восстань, отважный римлянин! Слезами
Не расслабляй души своей! Склони
Со мной колена здесь перед богами:
Да разрешат всесильные они
Избавить Рим, несчастный в эти дни,
От грязного и мерзостного сора
Руками, на которых нет укора!
Клянуся Капитолием и кровью
Поруганной, и небом голубым,
И солнцем, полным жизнью и любовью,
Законами, которым верен Рим!
Клянусь душой Лукреции и им —
Ее ножом кровавым — мстить жестоко
За смерть жены, не ведавшей порока!"
И, в грудь себя ударив, в подтвержденье
Поцеловал кинжал кровавый он.
И тот обет был всеми повторен
И, совершив коленопреклоненье,
Вновь Брутом был обет произнесен;
И все его произнесли двукраты,
И клятвы мести дружной были святы.
И, выполнив обет свой величавый,
Они решили Риму показать
Лукреции погибшей труп кровавый.
И Рим решил Тарквиния изгнать;
И изгнан был, как подлый, низкий тат,
Навеки сын царя неумолимо
Из вечных стогнов царственного Рима.
1594
ОБЕСЧЕЩЕННАЯ ЛУКРЕЦИЯ
(Пер. под. ред. А.А.Смирнова) [28] Уильям Шекспир. Полное собрание сочинений. В восьми томах. Т. VII, М., Гослитиздат, 1949 OCR Бычков М.Н.
Его милости Генри Райотсли,
герцогу Соутемптону,
барону Тичфильду.
Любовь, которую я питаю к вашей светлости, бесконечна, и это произведеньице без начала выражает лишь ничтожную часть ее. Только доказательства вашего лестного расположения ко мне, а не достоинства моих неумелых стихов дают мне уверенность в том, что мое посвящение будет принято вами. То, что я совершил, принадлежит вам, то, что мне предстоит совершить, тоже ваше, как часть того целого, которое безраздельно отдано вам. Если бы мои достоинства были значительнее, то и выражения моей преданности были бы совершеннее. Но каково бы ни было мое значение, все силы мои посвящены вашей светлости, которой я желаю долгой жизни, приумноженной всевозможным счастьем.
Вашей светлости покорный слуга
Вильям Шекспир.
У стен Арден стан покинув свой,
Тарквиний необузданный спешит
В Коллациум на крыльях страсти злой.
В его груди безумный пламень скрыт;
Огонь стремится вырваться из плит
И стан обнять Лукреции невинной,
Возлюбленной супруги Коллатина.
Быть может, прозвище "невинной" пыл
Неукротимой страсти в нем зажгло.
Неосторожно Коллатин хвалил
Цветы ланит и ясное чело.
Его блаженства небо процвело
Светилами, что краше горних были,
Ему сияя в непорочной силе.
В шатре вождя минувшей ночью он
Открыл исток блаженства своего:
Как щедро он богами одарен, —
Сокровище — супруга у него;
Такого счастья нет ни у кого;
Цари владеют славою военной,
Но не такой матроной несравненной.
Интервал:
Закладка:
