Александр Цыганков - Ветер над берегом: Вторая книга стихов

…уж наступил.

В лиловом жёлтое. Светло и тихо.

На синем золото. Немного дико,

Но самостийно. Окраина души.

Смотри в простор. Остри карандаши.

У ног листва. Вверху курлы-курлы…

Собрались в стаю, значит – не орлы.

Река в пернатой ряби. Жемчуга.

В лиловом жёлтые здесь берега.

На синем золото. Букет вранья.

Не уследить за сменою тряпья.

Но всё-таки редеет этот лес.

Сезон открыт. Ружьё наперевес.

И здесь верней не кисть, а мастихин —

В отечестве трепещущих осин.

У ног – тень звонницы. Упала ниц.

Вверху кириллица крикливых птиц.

Всё прозрачнее осень, всё тише.

Только миг – и снега зашуршат.

Словно матовым облаком свыше

Снизойдёт на леса снегопад,

Золотые осыплет деревья

И покроет просторы земли.

Словно листья, сгорают мгновенья

В этой тихой прозрачной дали.

Торжественно. Зима и терема.

Лежат снега на островерхих скатах.

И все вокруг – деревья и дома —

Как рыцари в заледенелых латах.

Узорочье. Особый колорит.

В окошках тёплый свет. Предновогодний

Настрой во всём. Звезда с небес летит.

И тополь на углу, как посторонний,

Вечерней краской быта озарён.

Какой здесь век? Которое столетье?

Смешение народов и времён,

И снег предполагает что-то третье.

Обледенели эшафоты.

Что делать? Впрочем, поделом,

Что я страдаю от зевоты

За полированным столом.

Как Чернышевский, я в порыве,

Закинул книгу под диван.

Ах, где вы, мысли золотые —

Россия, Родина, роман…

Светло – как в первый день Помпеи!

И первой кисти рыжий хвост

Ещё в лесу, где берендеи

Живут в плену у вещих звёзд.

Везувий – в сумерках свободы.

Ещё не зачатый Брюллов

Уже рисует, и народы

Кочуют вдоль материков.

Ещё Помпеи нет в помине,

Как нет Помпея самого,

Но краска кровью на картине

Уже сочится из него.

Ещё не жил поэт и зодчий,

Художник не растёр пигмент,

А предок наш, как пращур общий,

Потомкам ставил монумент.

И всё б сошло, когда не сроки

И вечные – любовь, война…

История, как вдох глубокий

Творца, глотает времена.

Притихли в сумерках вулканы.

Гравёр листок перевернул…

Торгуют лаврами аланы,

И жрицы ринулись в разгул.

Окаменели боги в нишах,

И пепел падает с небес.

Брюллов с ружьём – бежит на лыжах!

Блестят снега! Темнеет лес.

Зима. Торгуют ёлками. Хвоя

Откроет вид – и запахи, и краски —

Привольного таёжного жилья

Всех тех, с кого мы лепим наши маски.

Пробит простор огнями городов.

Длиннющие узорчатые ночи!

Куржак. И воцаренье холодов.

И суета – от Мурманска до Сочи.

Полярная звезда скромнее, чем

Случайный блик. В морозном небосклоне —

Ось мира, чей Творец и глух, и нем,

Как будто Чудотворец на иконе.

И свечи, и гирлянды – все в одной

Единожды раскрученной спирали.

И всюду, ёлки-палки! – лес густой…

И все мы в масках – как на карнавале.

Нечаянная радость. Имя храма.

Над куполом – небес эпиталама

В честь жениха. В страдательном залоге

Читай о нём в божественной эклоге.

Поэт, художник ли – мирское зренье

Воспитывает. Гений – исключенье.

Мы все, как пастухи, дудим в свирели,

Ворочая мозгами еле-еле.

Оно и к лучшему – когда миряне

В неведенье, тем паче христиане.

Нечаянная радость – вот музыка!

Что церковь, что костёл, что базилика…

Нечаянная радость. Посох мира.

Тропа – как партитура для клавира.

Как исповедь всего, что сокровенно,

Но своевременно и современно.

Из Рима – в степь, в сарматский беспредел.

На сайте у Горация момент

Раскаянья заполнен, как пробел,

Лихой строкой: «Воздвиг я монумент…»,

Какой красноречиво говорит

За весь нерукотворный самиздат,

Что прах переживёт, но не пиит:

Что внук славян, что финн, что ты, сармат…

Из Рима – только в степь! В Сети пурга.

Овидий волком воет: степь да степь…

И тени, что отброшены в снега,

Посажены сарматами на цепь.

О ветер-волк! Ату его, ату!

Не снайперы, а музы в хоровод

Сомкнутся, разрывая на лету

Пергамент. Будь внимательней, рапсод!

Отвязанный на древе мировом —

Огромный кот. Печаль его темна.

Там птицы не поют. Там степь кругом!

Метафора – преданию равна.

Там слово – словно облако – в сети,

И варвары штурмуют Интернет.

Побудь со мной, поговори, не спи —

Пропой ещё, Эвтерпа, мне куплет…

УРАГАН АВАНГАРДА

Поэзия – как яблоко, что Ева

Вкусила первой. Дальше – антитеза.

Изгнание. Аккорды полонеза.

Надрыв исповедального напева.

Поэзия – как слово для Адама,

Прообраз первых статуй или амфор,

Что стало камнем в пламени метафор

И перезрелым яблоком для Хама.

Поэзия – как музыка для мира,

Согласная с прозрением, что в тварном

Наречье ограничена словарным

Запасом – под надзором Азраила.

И вечная, как тема полонеза, —

От первого Адамова напева,

Поэзия – как яблоко, что Ева

Вкусила первой. Дальше – антитеза.

Он кутался в меха кедровой пади,

Витийствовал в безмолвии снегов

И в клетках ученической тетради

Выстраивал громады облаков.

Там солнце не садилось – уступало

Дорогу фосфорической ладье:

Земная мифология астрала

Преображала мир в зеркальном дне.

И в тот же миг вдали гремела битва,

В руины превращались города.

На части разделяла, словно бритва,

Вселенную сверхновая звезда.

И только вера крепла в бренном теле

Смиренного затворника в скиту.