Александр Цыганков - Ветер над берегом: Вторая книга стихов

Олегу Кулакову

Прими, беспризорный «афганец»,

Гремящую россыпь стихов, —

Ваятель, горчайший из пьяниц,

Художник – несбыточных снов.

Твои барабанные дроби

Глушили расстрельную дробь.

Должно быть, Создатель сподобил

Подобьем её побороть.

Но вот и подобное смыто…

«Афганец», нажми на курок!

Пускай – там, где тело зарыто, —

Как пуля свистит ветерок.

Прими эти строчки как Слово

Прощенья. Прощается Русь.

О павшем – у старого крова

В пустыне двора помолюсь.

«Не опоздай на облако… Тревога!» —

Послышалось, а я так долго спал

И видел сон, что вверх вела дорога

И я бежал – и в небо опоздал.

Как будто это вовсе и не снилось —

Отчётливо звучали голоса:

«Не опоздай! Тревога!» Что случилось?!

Как можно опоздать на небеса?

В открытое окно ворвался ветер,

И свет упал с безоблачных высот,

И во дворе играющие дети

Сказали, что разбился самолёт…

Как страшен мир и как устроен хрупко,

И думается вдруг среди утрат:

Что опоздал, не совершил поступка —

Один за всё на свете виноват.

От цветения до листопада

Дунет ветер – и лето сгорит.

Говори! Это звёзды горсада

Как алмазы, растёрты в графит…

Впрочем, кто здесь? И что за нелепость

В разговорах и в каждой строке?

Вот и облака белая крепость

Отражается в чёрной реке.

Словно прошлого рвань временная,

Серой краскою в праздничный май,

Прорвалась, взорвалась, разливая

И коверкая речь невзначай.

Ничего, ничего… Пересилим

Скорость времени, ветер веков…

Вот и облако в мареве синем

Каменеет среди берегов.

Отлив. Откат волны. Песок

Впитал просоленную влагу.

Поёт прибрежный ветерок,

Понятную лишь крабам, сагу.

Огромлен тучами простор.

Вдали – ни паруса, ни флага.

На берег даже Черномор

Волной не выгонит варяга.

Мы говорим, время мчится…

Горит восток. До дна прогоркли воды.

Оплакивает флейта тростники.

Оставь печаль, Эвтерпа, извлеки

Начальный звук – мелодии для оды.

Для яростного гимна не сезон.

Полки отколотили в барабаны.

Как только Цезарь ступит в Рубикон,

Тогда и запоём во все осанны.

Пусть верно, что в одну и ту же воду…

Но в реку – всё же можно. Не беда,

Что временем разбавлена вода.

К нему и обрати, Эвтерпа, оду.

Пускай прозрачной кажется строка,

По образу возвышенной стремнины,

Всё те же здесь, Эвтерпа, облака,

И смысл глубже видимой картины.

Ко времени пропой над берегами

Высокий и простой речитатив.

Пусть флейтою подхваченный мотив

Предвосхитит ход времени стихами…

На песке – догорающий сад.

Всё ко времени – шелест, паденье…

Упование на снисхожденье

Вдохновения. Всё наугад!

Словно призрак, оранжевый куст —

Как намёк на мечты о высоком.

Силуэт на тропинке – намёком!

Выколдовывай речь, златоуст!

Как до снега резные сады

Раскрывают метафору сада.

Листопад выдыхает прохлада,

И не листья шуршат, а следы.

И оранжевый куст на песке

Догорает, как пламя, у края.

В упованье листвы догорая,

Убывающий сад вдалеке…

Однако, осень. Одиноко.

В саду резной листвы барокко.

Следы шуршат в страницах сада.

В глазах рябит от листопада,

Но всё же красок не хватает.

Негромко музыка играет.

И всё равно – что крик, что шёпот.

Все звуки осени – как ропот

Холодной лирики. Другая,

Как ты, не греет, дорогая…

Уже темнеет. И прохладно.

Как раньше – выпить бы… Да ладно.

Пройдусь тверёзым. Воскресенье.

Сверкает зодчего творенье

В лучах подсветки. В недрах сада

Шагов не слышно. Всё – как надо.

И город, словно лист под лампой,

Развёрнут. Зрелище над рампой!

Настроен фокус объектива —

Фонтаны, девицы… Красиво.

И в центре: ангел на часовне,

И вождь на площади – как ровни.

Река течёт во тьму. И где-то

Звезда, с какой не надо света —

В мечтах у Анненского, Блока…

Иль у кого там? Одиноко.

И выше звёзд – кресты собора!

Не обойтись без перебора,

Листая осень, что, однако,

Российской лирики Итака.

Один пришёл. Другой оставил.

И правильней, когда без правил.

Ясней, чем в зеркале, прозрачней,

Как на холсте, посёлок дачный

Рисует память, вдалеке

Выхватывая из простора —

Костёр, обрывки разговора,

Луну, плывущую в реке,

Какая и теперь всё та же —

Для точности в ночном пейзаже.

В деталях – Бог, а в целом – речь.

И всё яснее с каждым взором,

И глубже зеркало, в котором

Рисунок следует сберечь.

К луне развёрнутые крыши

В окне, распахнутом во двор.

И чем возвышенней, тем тише

Неторопливый разговор.

Плывёт Вселенная по кругу.

Раскрыта книга на столе.

И мы глядим в глаза друг другу,

Не споря о добре и зле.

О женщине с любовью, в тёплой гамме —

В картине, и в лирическом катрене —

Высокой речью, как в античной драме,

Разлиться… С героинею на сцене

Собрать цветы, направленного света

В изысканной игре не наблюдая,

Предвосхитить развитие сюжета,

Не стих, а женщину благословляя.

И в звонкой реплике, ударным слогом,

Усилить музыку, чтоб скрыть волненье.

В глазах возлюбленной, как перед Богом,

Портретно каждое стихотворенье.

И чем вернее сходство с несравненной,

Тем тоньше и таинственней в сюжете

Улыбка неразгаданной Вселенной,

Как в самом узнаваемом портрете.

Мы все теперь другие. Мир – другой.

Предмет не оторвать от силы взгляда.

От первых дней Творенья до распада

Весь мир вокруг – живущему виной.

И оправданьем. Рукотворный рай

Имеет свойства времени – как света,

Накопленного в яблоках за лето.

Выращивай! Не хочешь – покупай.

И надо бы иначе: взгляд иной

Воспитывать и созерцать не споря,

Раз не разбудишь падшего героя

У новой Трои траурной трубой.

А павшие не слышат. Божий Рай

Навряд ли полон памятью. Забвенье —

Не временное свойство, а спасенье.