Александр Цыганков - Ветер над берегом: Вторая книга стихов

Бетховен – море. Моцарт – ветер,

В простор, сорвавшийся со скал.

И Григ – как айсберг в лунном свете,

И Бах – мерцающий астрал.

Любая музыка – как мера,

Разобранная тишина —

От лёгких выпадов Глиэра

До приступов Бородина.

Т. Хейердалу

Тур – повелитель дождей…

Тебе, кто строил флот из тростника,

От скал и фьордов северного моря —

Вой раковины, пенье ветерка И ропот этих строчек, ветру вторя.

Земной поклон. По имени ты бог.

Что может быть бездонней ливня с морем?

Как выдумал ты это, как ты смог —

Пройти свой путь мифическим героем?

Теперь уже навек и птичий крик,

И шторма рёв прикованы к причалу.

Ты оставляешь мира материк —

Уходишь в запредельную Валгаллу.

Не флот, а Млечный Путь из кораблей

Тебе сопровожденьем в небосводе.

От серых скал Норвегии твоей

Разносят ветры песнь о мореходе.

Дома и реки. Пустыри.

Просторы мира в дельте звёздной

Разветвлены, как словари От А до Я.

Картина бронзой Обрамлена навек.

Вдали Любой пустяк облагорожен,

Как станет сталью прах земли

И словом – звук. Клинок из ножен

Ещё сверкнёт. Дома. Вода.

Как пальцы, реки в дельте века.

Из глины строят города,

И город лепит человека.

И пустыри – как чистый дух —

Как незаполненные соты —

Их настораживают слух

И время складывают в ноты.

Не первый гром – последний снег

В старинном Томске. Воскресенье.

Прохожих сутолока, бег…

Не наводненье – наважденье!

И как бы высечь без затей

Огонь из спичек отсыревших —

Подслушать бравых рифмачей,

Слегка поддать уже успевших,

Предвосхищая за игрой

И вдохновенье, и удачу —

Чтоб снова летнею порой

Найти заброшенную дачу

И просто жить в лесу, в глуши,

Вдали от сутолоки, бега…

Чинить свои карандаши

И рисовать явленье снега!

О вечном думать в тишине

И на дороге с неизвестным

О времени и о стране

Судить на диалекте местном.

Всё та же Томь…

И Батюшкова мне противна спесь…

И снова берег. Томь всё та же.

Но вид изысканней, чем там,

Где образ первого пейзажа

Творил я с горем пополам.

Здесь небо выше. Пусть фактура

Рельефа смазана слегка,

Старинная архитектура

Не попирает облака.

Всё соразмерней, утончённей —

И церкви стать, и шпилек ход.

Течёт рекой народ учёный.

Весна! И трогается лёд!

Какое зрелище… О Боже!

Какие люди! Что за смесь?!

Всё та же Томь, и берег тот же —

И к месту Батюшкова спесь…

Начало города – есть Храм,

О чём не всякий город знает.

Дают названья городам,

Но только праведник спасает.

Начало города – есть Дом,

Как часть его и город в целом,

Живущий собственным мирком,

И мир, открытый всем пределам.

Начало города – есть Сад,

С дождём, разлившимся по древу,

Где тишина и листопад

Не искушали только Еву.

И Храм, растущий в высоту,

И Дом, смотрящий в мир из Сада,

Осмысливают пустоту,

Как слух пространство звукоряда.

Как росчерк зодчего, эскиз,

Его судьба неизъяснима.

Начало города – каприз,

Как формула Москвы и Рима.

Густели тени в старых клёнах.

Художник рисовал портреты

Детей и дам самовлюблённых,

И прочих, – наблюдал приметы.

Неторопливо горожане,

В воскресный день, в разгаре лета,

Всходили – словно прихожане

По светлым лестницам.

Поэта Кумир средь шума городского

Краснел на камне. Было жарко.

Под гордым ликом полубога

Взлетал автограф, как ремарка

Под рукописными листами.

И город вёл к своим началам

И – словно строчками – дворами

Выстраивался по кварталам.

Как незаконченный Онегин,

Слонялся троечник с филфака,

С ним рядом дева, словно в неге,

С таким же знаком Зодиака

На тонкой шее – этой паре

Открылось множество диковин.

Осанился на тротуаре

Воскресный полдень – часом ровен.

И свет уже совсем без меры

Пылал, врывался на задворки.

Распахивались интерьеры —

И воздух заполнял потёмки.

Дышало солнце. Капли мёда

Стекали в улицы по сфере.

И всех важней среди народа

Казался нищий в летнем сквере.

И пресловутое значенье

Великих дат и праздных чисел

Опровергалось как ученье,

Как с детства выученный смысл.

Поэты нарекают именами

Все камни, что отвергнуты, рядами

Слагая камни в строфы площадей.

Поэзия – всемирный сад камней.

Бегут века. В саду растут скульптуры,

И льётся позолота с верхотуры.

Садовники стригут кудрявый куст:

Чем ниже он, тем выше златоуст.

Поэзия заложена в карьере —

В труде каменотеса на пленэре.

И камень в основании дорог,

Отвергнутый строителями…

Бог Слова не называет. Словом, вещи

Имеют образ верный, то есть вещий.

Разбрасывают ветры звуки дней.

Летит листва, шумит среди камней.

Кого благодарить за ремесло

И чёрную избу под небесами?

В какую глушь, однако, занесло!

Не выразить ни прозой, ни стихами.

Кого за эту жизнь благодарить,

За веру в неделимую триаду,

За то, что можно просто покурить,

Прогуливая день по листопаду?

Увы, не повторю: «За всё тебя…»

И не скажу, что вовсе не обязан,

Но всё-таки, судьбе благодаря,

Я к местности действительно привязан —

И к Родине, как школьник, наизусть

Цитирую одно стихотворенье:

Прочти во мне возвышенную грусть,

Продли в душе прекрасное мгновенье!

Разбросанных корней паучья сеть

И блики на тропе. Над головой

Осенний свет, разбавленный водой,