Михаил Ромм - Мастер снов

За пробуждение, и за дыхание,

За пыль, что так и тянется к лучу,

Я скаредному времени плачу,

Покуда расплатиться в состоянии.

Плачу я неизбежным расставанием,

Со всем, что отдавать я не хочу,

Но отдаю и даже не ворчу,

А что я получаю? Обещание?

Друзья уходят, близкие уходят,

Что остаётся? – Прожитые дни.

А жизнь свои резоны мне приводит:

Мне остаётся так немного, вроде,

Увы, воспоминания одни,

Надежды бриллиантовой огни.

Да, я преодолел желанье быть любимым,

Быть избранным и покорять сердца.

Авторитетом стать неуязвимым,

С красивым выражением лица.

Желание быть камнем недвижимым,

Стоять внутри Садового кольца,

Украшенным помётом голубиным

И надписями глупого юнца.

Но иногда ко мне слетает муза,

Щекотится, и дразнит, и манит,

Как будто шоколадом карапуза,

Вдруг рифмами цветными одарит.

Родится стих, на языке горит,

И к людям хочет.

Новая обуза!

Вся жизнь пройдёт, как миг один счастливый,

Однажды лягу спать и не проснусь.

И в край далёкий, чистый, справедливый,

Как будто бы домой, я возвращусь.

Тогда я стану добрый, терпеливый,

Покоем, наконец-то надышусь.

Но в глубине души моей тоскливой,

Останется навек земная грусть.

Не сможет в благодати раствориться,

Цепляясь за оборванную нить

Той жизни, что уже не повторится.

И будет возле вас кружить, кружить,

И будет нежно трогать ваши лица,

Свои долги не в силах возвратить.

Давно закончилась война,

И пылью стали латы.

Никто не помнит, почему

Столкнулись гордецы.

Давным-давно в одном строю

Боец и император,

И даже внуки внуков их

Сегодня мертвецы.

И только жёлтый книжный червь

В пустой библиотеке,

Безостановочно грызёт

Тома забытых книг,

Где происходит их война,

Где льются крови реки,

Где умещает жизнь герой

В один прекрасный миг.

Никто не явится сюда

И книги не откроет,

Когда реальная война

На улицах шумит.

И одинокий книжный червь

Становится героем,

Он сохраняет их в себе.

Хоронит и хранит.

Пахнет детство пирогами бабушки,

Новым годом, мандариновыми шкурками.

Вкусно пахнут круглые оладушки

И пакетик с леденцовыми фигурками.

Пахнет детство плюшевыми мишками,

Утром, солнцем, новыми ботинками,

Свежеотпечатанными книжками,

Сказками с красивыми картинками.

А кому-то пахнет детство сыростью,

Чердаками, прятками, подвалами,

Черствым хлебом, страхом, божьей милостью,

Гарью, поездами и вокзалами.

Коварный лёд в засаду лёг,

Так будь же осторожен —

Земля уходит из под ног

Доверчивых прохожих.

Детишки рады погонять

По льду средь снежной каши,

И дворника икает мать

От поминаний наших.

Неверный шаг, и вот сидим,

Ушибы потирая,

И выдумщика долгих зим,

И чёрта проклинаем.

Увы, средь душащей жары

Несбыточного лета,

Ночные злые комары

Нам отомстят за это.

Наступит ночь, и снова мне приснится,

Что взял меня на службу Сатана,

Что у меня послушная жена,

И езжу я в роскошной колеснице.

Что каждый год у нас мой клон родится,

Дом полной чашей, печень не больна.

Чтоб выехать, мне виза не нужна,

И не страшны ответственные лица.

А, в сущности, работы никакой,

Быть только тем, кто всех родней и ближе,

Быть тем, кого люблю я всей душой,

Быть тем, кого я люто ненавижу,

С кем до смерти повязан я судьбой,

Всего лишь надо быть самим собой.

Осень, Осень смешивает краски,

Солнце выйдет в середине октября.

Как желтеют листья без подсказки

Сочинённого для них календаря?

Ярость ветра или ветра ласки,

Принимают, не благодаря,

Засыпая в разноцветной сказке,

О политике они не говорят.

И когда мы старый мир разрушим,

И умрём, друг друга истребив,

Может, в этих кронах наши души

Будут жить, о смерти позабыв.

Расшумятся утром в этих клёнах

Чёрные скандальные вороны.

Сочится сквозь стены таинственный свет,

Сквозь звёзды, сквозь поры пространства.

Шаги разбиваются о парапет,

Обманутого постоянства.

Здесь в чёрной Москва-реке плещет вода,

Холодным соблазном забвенья,

И сколько б ни шел, не уйдёшь никуда

Из сонного оцепененья.

Я пойман, я заперт, как в банке паук,

Хоть вывернись весь наизнанку,

Кричу, но назад возвращается звук

От неба, закрывшего банку.

Быть может, когда я дойду до угла,

Откроется крышка стальная,

В мохнатое тельце вонзится игла,

На волю меня отпуская.

Умерших иногда мне снятся лица:

Моих родных, знакомых и друзей,

А мой учитель никогда не снится,

Не говорит со мной в стране теней.

Во сне туман над пропастью клубится,

И плачет посреди пустых полей

Моя душа – потерянная птица,

За стаей не успевшая своей.

Опять ни с чем встаю я по утрам,

И снова вечер дарит обещание,

И вновь один скитаюсь я по снам.

Подавлен безнадёжным пониманием,

Оставлен на земле для испытания,

И справиться с заданьем должен сам.

Сколько радости чувству и зренью дано!

Как играет в бокале живое вино,

Как сверкает на солнце ночная роса,

Как заколка блестит у тебя в волосах,

Увлекает волной фантастический Аист,

И сияет по осени умерший лист.

Ясность формулы, грани прозрачного льда,

И свивается в струи речная вода.

Но, наверное, всё же прекрасней всего —

Над твореньем склонённое божество.