Юрий Колкер - Кентавромахия

С меня довольно, я устал,

Конец. Я рычажок снимаю.

Меж тем у зеркала она,

Ещё пространствами полна,

С расчёской возится в прихожей.

Лаванды запах, холодок,

Прощальный взгляд, немой упрек,

И я с моей вчерашней ношей.

1972

* * *

Я правильно сделал, родившись на свет

В мою непроглядную пору —

Хоть нет ей названья, как имени нет

Слепца обокравшему вору.

А вам, предстоящим, отвага важна,

И некуда вам торопиться...

Но проповедь эта затем и нужна,

Чтоб вы поспешили родиться.

15 февраля 1972

* * *

Я помню, минуты густели,

Тянулись, сливались в одно,

Глаза ее страшно пустели,

Зрачки уходили на дно.

Но вечер за дверью балконной,

Стекла запотевший провал,

Растаял в горячке бессонной,

Повыспросил всё, миновал.

И вот, в коридорах филфака,

Она, в окруженьи подруг,

Спешит, зачерпнув полумрака,

И взгляды встречаются вдруг.

Откликнется мне односложно,

Кивнет, промелькнула, прошла.

Поверить никак невозможно,

Что это она и была.

Психея, живая частица

Любви, вдохновенья, житья,

Летит, упорхнувшая птица,

Обида и тайна моя.

И я, неудачник, зануда,

Мальчишка, слюнтяй, идиот,

Гляжу, провожая как чудо,

Стремительный этот полёт,

Где всё в этом облике нежном,

Ребяческом этом кивке

Зачёркнуто взрослым, небрежным,

Шальным завитком на виске.

20-25 февраля 1972

* * *

Что бежать без оглядки

От любви? Тем верней

На вагонной площадке

Обомрёшь перед ней.

Мановеньем кошмара

За квадратом стекла

Ночь, как ворон Эдгара,

Распростерла крыла.

— Ворон, взяв в твоих криках

Сокровенную ложь,

Врут колёса на стыках:

— Не вернёшь! Не вернёшь!

И, не чуя подвоха,

Вторят им провода

На три четверти вздоха:

— Никогда! Никогда!

4 февраля 1971

* * *

Я вспомнил об истине старой,

Заполнив четыре листа.

Задира-гречанка с кифарой

Является к нам неспроста.

У этой красотки ревнивой

Давно уже так повелось:

Поэт и любовник счастливый

Всегда обретаются врозь.

5 февраля 1971

* * *

Прощай, не моя дорогая!

В холодном свечении дня,

В окне, на площадке трамвая,

Мелькни, не заметив меня,

Растай в петербургском предзимьи,

Где воздух колюч и тяжёл,

Панели в расплывшемся гриме,

И ветер слезой изошёл...

17 ноября 1971

* * *

В этом доме живёт пианист.

Посмотри, он ужасный растяпа:

На скамейке оставлена шляпа,

А под — шляпой исписанный лист.

Чуть светает, накинув пиджак,

Он уходит к реке спозаранку

Или в роще отыщет полянку

И сидит до полудня, чудак.

Начиная дневные труды,

Подбирается солнце к окошку.

Улыбаясь, косит понарошку

На дорожку, усадьбу, пруды.

В кабинете, где нет никого,

Забываясь, протяжно и длинно

То и дело вздохнет пианино

По наитию, ни от чего.

За работой его не застать —

Он, к тому же, изрядный бездельник.

У дороги внимательный ельник

Ждет, ему не мешая мечтать.

28 декабря 1971

1

Афины, этот спрут, в гордыне уличён

У локрских берегов, в отваге детской,

Где двадцать кораблей выводит Формион —

Один к пяти! — на флот пелопоннесский.

Мой непривычный глаз резни не разглядит.

Туда, где сгрудились триремы кучей,

Веди меня по водам, Фукидид,

Дразни меня, выматывай и мучай.

И что за благодать: неравный этот бой

Пытаться разглядеть, над водами виднеться

Бакланом молодым, заигрывать с судьбой

И в детство человечества глядеться!

Тысячелетний зной, векам потерян счёт,

Под выгнутым крылом — залива постоянство,

Над берегом пророческим течёт

Внимательное, ясное пространство.

26 февраля 1972

2. РЕЗНЯ НА КЕРКИРЕ

Слепые демоны гражданской распри,

Проклятье вам! Крепись, моя Керкира!

Афины, победившие мидян,

Афины, этот спрут, держатель ста земель,

Глазеют на тебя: маячат в отдаленьи

За гаванью твоей тугие паруса.

И ты, Лакедемон, кичливый и тупой,

По всей Элладе страж законов и приличий,

Ты тоже где-то тут, ты смотришь: чья возьмёт?

Покуда делят мир великие державы,

Терпи, Керкира! Некому пенять.

Слепые демоны гражданской распри

Не пощадят твоих детей безумных:

Одни бегут в Эпир, на материк,

Другие, бой на площадях затеяв,

Ворвутся в храмы, осквернят святыни

И будут резать братьев малолетних

И старцев отрывать от алтарей.

29 апреля 1972

* * *

Не истины, но только тишины —

Глазеющим заслушаться простором,

Накатываньем медленной волны,

Эпическим, настойчивым повтором, —

Мне хочется, — и я не виноват,

И вот уже не слушаются руки,

И строки вылезают невпопад,

Как крабы на песчаные излуки.

29 февраля 1972

* * *

Тоска магазинная, тьма городская,

Воскресная вялость, текучка людская

У грязных прилавков, под вечер, где мы

У вечности взяты взаймы.

За репчатым луком, лежалой картошкой,

У окон, где сложены шторы гармошкой,

Стоим, и бесслёзному времени счёт

Кассирша, сутулясь, ведёт.

1 марта 1972

* * *

А. Ж.

Предчувствие любви прекрасней, чем любовь,

Пока еще печаль не смеет оглянуться,

И шага у виска не прибавляет кровь,

И слово не спешит под сердцем повернуться.

Не первая любовь, не пылкая, светла,

С фигурных лепестков не выпитая влага

На розовом кусте, когда гроза прошла

И слышится земли размеренная тяга.

Я не спешу тебя по имени назвать,

Предчувствие любви, пускай твой час продлится,

Но счастье решено, его не миновать,

И медлит тишина, готовая пролиться.

31 января — 4 февраля 1972

— Богиня, искупи раздвоенность мою!

Я быть готов конем, седлу подставив спину, —

Тогда избавь меня от разума, молю.

Я человек, но лишь наполовину.

Освободи меня от совести, возьми

Гнетущие меня порывы и сомненья.

Четвероногому — что делать меж людьми,

В венке, с проклятьем вдохновенья?

3 марта 1972

Нежнейшая пора прикосновений,

Скользящий взгляд, прохладная рука,

На цыпочках уходят облака,

И ветерка легчайших дуновений

Недостаёт, и слышится река.

Не разбуди его, он спит пока,

И это сон внимательных растений,

И золотистый локон у виска

Завит, но ты не видишь завитка,

А он во сне не видит сновидений.

3 марта 1972

* * *

Киприда, вспомни обо мне!

Подстрой нечаянно ловушку

Ночей, проплаканных в подушку,

Щедрот, не виданных во сне.

Своей счастливейшею властью

Мою свободу озари:

Приговори меня к несчастью,

Пожизненно приговори!

Я не хочу любви счастливой: