Юлия Мамочева - Инсектариум

     Мне прельщаться нечем!
Иной печалью был мой путь отмечен.

Какою же?

     Супруг извечно пьян!
Все золото — в трубу. А граф — отнюдь!

Корыстью горькой выстелен твой путь;
А цель — богатством пухнущий карман!

Что за душа — до человечьего глуха?

Столь острый слух доводит до греха.
Язык — к разоблаченью неумех
Ведет. Подруга, ты была лиха;
Болтливость — вот главнейший женский грех!

И умысел под руку с нею — грязный.

Убила графа ты — в том я уверен!
И согласится свет с идеей фразы.

С тобой тягаться — только сивый мерин
По части дури смог бы безобразной.

И впрямь, не вижу умысла я в том:
Положим, что виновна Ваша дама —
Но не сулит ни графских ей хором,
Ни золота финалом эта драма.

Я видеть вместе их частенько мог!

Вестимо, зренье не сыграло впрок.
Раз дама жертву страстно не любила —
То в преступленье проку мало было.
Для ревности не отыскать причин.

Корысть!

Логичность — вечный бич мужчин,
Который Вас помиловал, вестимо.

Очередное обвиненье мимо!
Гипотеза растаяла, как флюс.

С чего ж?

     Желая обвинить упрямо
Свою жену, забыли Вы, что дама
Не обрела б от жертвы состоянья,
Женой не графу будучи…

          Смеюсь!

…Но Вам!

     Несправедливо завещанье!..

С тобой убитый не вступал в союз.

А я — вступил! В чем прав, по правде, не был.

Душа моя чиста.

     Благое небо!
Я слушала сырбор доныне немо,
Но мысленно — на стороне защиты.

Вы, женщины…

     Отнюдь не лыком шиты!
В отличье от иных мужей.

          О боль!..

Твои запутал мысли алкоголь!..
Виной — вино тому, что темя — сито,
Рассыпавшее все блага. Изволь
Признаться сам прилюдно, что злодейство —
Есть плод твоих неправедных трудов.

Открыться? Что ж. Готов, жена, готов!..
Скажу, во избежанье фарисейства:
Могу причастен, вправду, быть к сему.
Граф верил мне. Я подарил ему
Пред пиром лишь нательную рубаху,
Что кружевом, отравленным насквозь,
Отделана. Супружьей злобы гвоздь,

Любовь к тебе — суть горький корень краха,
Неверная.

     Упреками дал маху.

Веди, тащи на плаху!
Виновен — я! Убийца — я! Веди…

Не видно что-то кружев на груди
На графовой.

     Прикрыты, верно, ловко.

Но как успела жертва приодеться?
Кто видел, что б одел отраву граф?

Дотошность Ваша — злее всех отрав.

От правосудья никуда не деться!
Так что же? Ткань вредить успела коже
Иль дар не вскрыт? Спросить, быть может, строже?

Простите, Вы, маэстро Вопроситель,
Посмею вздумать, — сами отравитель!
Уж больно пылок суетливый жар!

Один момент! Что это?

     Не держал
В руках своих, в глаза не видел!

     Ловко!..
Ведь это он и есть, проклятый дар!..

Все верно. «Графу…» — некто здесь проворный!
«…В день свадьбы сына… Ваш слуга покорный…»
Здесь дарственная надпись! Упаковка
Цела. И содержание — внутри!..

Барон! К чему Вы спрятали сие?

Теперь хоть со стыда сгори!
О житие злосчастное мое!
Искуснейшее кружево и лен
Изящно выбелен! Даритель сладко пел…
Я был его речами совращен!

И ты украл!

     Тем обреченный — цел!
Ах… то есть — нет. Но Ваше горло — цело!
Не я — ему б не избежать беды:
Палач точить свои орудья дюж!..

И должником нахально кличешь ты
Меня к тому ж, скверноязыкий муж!
Рубаха — роскошь!.. Гневу нет предела!
Как жаль, что Ваша милость не надела
В победный миг ворованный трофей!

Кончайте с дифирамбами, Орфей:
Вас арфою судьбина обделила!

Священник, раздобыли бы кадило
Да усмирили б спорщиков, мой брат!..

Не разобравшись, кто тут виноват,
Я утомился. Суд — содом, разврат!

Вините, господа, кого хотите.
Объята горем бедная вдова;
Я и сама теперь жива едва.

Ступайте, дорогая. Отдохните!

Моя еще здорова голова
Достаточно, чтоб Вашей лжи не верить.
Я изначально супротив была
Престранной свадьбы, что безбожно жгла
Мой разум. Нынче жженья не измерить:
Супруг погиб. По нервам — суховей…
А вы злословьте, на кого хотите,
Вот только не ищите в Бенедикте,
Коль с совестью дружны, — клейма греха.
Все разговоры прочие — труха.