Александр Алейник - Абрис

Слова той песенки я помню —
Мелодия её проста —
И Лёня Скульский из района,
Где Игорь жил. Её врата
Раскрыты, девушки-подружки
Хотели песен, и оружье,
Нацелься только, брало их,
И тихим звоном струн тугих
Их доводило до блаженства,
Которое, как ни крути,
Идёт по праву впереди,
Ведь что приятно совершенству,
Которое у нас в чести,
О, радость, в руки прилети.

Я начал курс вечерней школы.
Пришлось надеть хомут на грудь,
Не шею – всё равно весёлым
Я время вспомню. Берегу
Воспоминанье об уроках,
О тех приятнейших пройдохах,
Что там сидели – в сладкий сон
Вгонял учитель в унисон
Стихам моим, что сочинялись.
Всё мелко было до тех пор,
Когда ушёл постыдный сор,
Тогда они соединялись,
И хором говорили мне:
– Забудь, ты с нами наравне.

Я перешёл в девятый класс,
И школа номер сорок девять
Осталась символом для нас
Далёкой юности напева.
Я в матерь альму заходил
И тем домашних усладил.
Недолго. В январе меня
Достала эта беготня,
И химия, мой первый враг,
Учёбу жутко усложняла.
Я бросил школу, что, пожалуй,
Был правильный тогда зигзаг.
И новые полгода я
Избавлен школы острия.

В ту осень Рая привезла,
Та девушка, что с братом Лёвой,
Стихи, и мне читать дала.
Тетрадь обычная – основа
Того, что делать буду я.
Пополнилась моя семья:
Вошёл в неё великий Бродский
И Мандельштам в нижегородский
Круг авторов, и стало мне
Понятно всё, что было прежде,
Какой-то маленькой надежде,
Неясной, у меня в уме,
Вдруг сделаться такой большой
Всё в мире показалось вшой.

Всё это сделалось моим
Весной, когда учился в классе
Восьмом. Сначала было дым,
Потом увидел на Пегасе
Я новые черты идей,
И словно мелкий воробей
Стремился к Музе постоянно.
Всё показалось мне престранным,
Таким, что можно изменить,
Тогда, придёт к тебе, что вечно,
Предстанет в мире бесконечность,
С которой тянется та нить —
Святая, горькая порой,
В которой кружится твой рой.

Какое чудо Мандельштам!
Вы почитайте, поразитесь:
Всё, что казалось вам, весь гам
Уйдёт от вас как знойный витязь.
Я подражал ему всерьёз,
Тащил без просыпу обоз
Его манеры говоренья,
Он сел во мне, и откровенья,
Которые оставил нам,
Живут во мне, и выше, дальше,
Всё это, безусловно, наше,
По всем возможным временам.
Ах, Осип, верный друг ты мой,
Как хорошо вдвоём с тобой.

А Игорь был на пятаке,
Тусовке с Леонидом Скульским,
Играть аккорды мастаке.
Он был смешливым. В каждом звуке
Он чудно чувствовал своё
На свете белом бытиё.
А в каждой шутке было нечто,
Что к нам явилось издалече,
То песни звук, то звук мечты,
То, что сейчас непредставимо,
Прошло прекрасно, нас помимо,
Осталось только то, что ты
Запомнил – некий чудный тон
В процессе щёлканья времён.

Покатывался я от шуток
Его, он парень непременный гвоздь!
Всё было лживым или дутым
Пред ним, всё было боево,
И оттого неважным было,
Тебя судьба затеребила
Иль только грёзы о судьбе
Потворствуют всю жизнь тебе.
Играл он классно на гитаре,
И пел отлично – высший класс.
А Игорь баловал всех нас,
Когда он с Лёней, как в угаре
Стихи свои пел без балды:
Вы б слушали без ерунды.

Мы с Игорем и Лёней вместе
Явились в дом Рыбкова. Р-раз,
И, вот те на, тогда на свете
И не было таких проказ.
В бинокль смотрели мы с балкона,
Как праздные молодожёны,
На женщин в бане сквозь окно.
Там было всё обнажено.
Ну, посмотрели, посмеялись
И вышли на широкий двор.
Неплох таинственный прибор,
Ведь мы и правда доскребались