Георгий Мосешвили - Избранное. Том II

И если через год в моей стране
Друг или недруг вспомнит обо мне —
Даруй ему, Спаситель, долголетье.

Я тихо говорю мои слова
И отвечаю невпопад прохожим
И если жизнь моя едва жива
Ей только слово тихое поможет

И там где тень полуживой любви
Хоронят духовые инструменты
Возносит ветер ввысь слова мои
И ласковые траурные ленты

Иная музыка живёт во мне
Как бы во сне, чуть слышная. Незримо
Она живёт в духовной тишине
И в шуме городском неразличима

Иная каждый день – всегда одна
Меняя мир – от века неизменна
Как бы во сне живёт не зная сна
В душе моей гармония вселенной

Когда, превозмогая горький стыд
Пытаюсь я уйти от чёрной власти
Всесильной ненависти, что стоит
В моих дверях предвестьем всех несчастий

Зло бьёт наотмашь по моей вине
Кругом темно – и нет пути иного
В мой чёрный день являются ко мне
Иная Музыка, иное Слово

Сначала Музыка, едва дыша,
Касаясь струн, не тронутых рукою
Приходит – и ожившая душа
Обречена блаженному покою

И следом Слово медленно встаёт
И раскрывает тайные значенья
Как двери ночи, словно отдаёт
Больной душе ключи от заключенья

И жив мой мир. И жизнь моя жива
И наяву скорбя и торжествуя
Я тихо говорю мои слова,
Воспринимая музыку иную.

Я вновь пишу тебе письмо затем,
Что не пришлось успеть договорить,
И в памяти вчерашний голос нем,
И чуть жива невидимая нить,
Связующая времена – и нет
Прошедших дней: их пыл испепелён,
И если время памятных бесед
Прошло – каких нам ждать ещё времён?

Не говори, Мария, «может быть».
Что может быть, то может умереть,
А нам пришлось, зачем – Бог знает, – жить,
Со всем расстаться, чтобы всё иметь
И не уметь любить – уметь терять
Любимых, время, – ради тишины
В душе, которой не дано узнать
Покоя, – чтобы снова видеть сны.

Не сном ли было Рогово? Отметь
В тетради, что потом была зима.
В холодный день легко окаменеть
Любви – из камня ли она сама?
И мы стоим на разных берегах
Реки забвенья – мост ли навести?
Но из чего? Наш древний камень – прах,
А чистый снег у Солнца не в чести.

Сестра моя Мария, всюду – тьма,
Где нет постылой снежной белизны.
Деревья, люди, облака, дома
Нам не простят Бог весть какой вины.
Склоняется на Запад Солнце дня,
Подруги нет – ни друга, ни подруг,
И с миром человечества меня
Связуют письма – так замкнулся круг.

Героя нет и не было. И всё же
Он есть и был – и будет, может быть.
Нас, существующих, связует нить
Времён с Несуществующим, быть может.

И Герман Франк, чья жизнь совсем несхожа
С моей и вашей жизнью, – мог бы жить,
Как вы и я. Не нам его судить.
Он – вы и я. Он ближе и дороже

Мне слишком многих из живых людей.
Он – ваша жизнь и часть души моей —
Как мы, бессмертен и недолговечен.

И я пишу о нём – куда? кому?
Прошёл мой День – и близится мой Вечер,
И скоро Ночь возьмёт меня во тьму.

Без тени плоть. Без смерти, день за днём,
Выплёскиваясь полновесной влагой,
Течёт ручей. И мы в ручье течём
Листвою, щебнем, перьями, бумагой…
И что есть гордость волей и отвагой,
Когда наш путь определён ручьём?

Исток ручья… Но где его исток?
Нельзя найти ни дельты, ни истока.
Не нам дано всевидящее око
И дна не видно: водный путь глубок.
И в поисках ориентиров прока
Нет никакого: нас несёт поток.

Куда уносит нас теченье дней,
Ночей теченье и речей теченье?
То радости у нас, то огорченья,
Погода то теплей, то холодней…
И если в этом наше назначенье,
К чему спешить? чем дальше, тем верней.

И всё же нетерпением одним
Мы живы. Нетерпением мы правы
Перед собой, когда мы жаждем славы,
Любви, покоя – и опять спешим
Опередить событья. Мы лукавы
И льстивы перед Будущим своим.

Но Будущее даже через час
Негаданно, как смерть, неотвратимо;
Но Будущее вновь и вновь незримо
И без конца обманывает нас.
Оно играет с нами пантомимы
И прерывает начатый рассказ…

Гадалка, что в любой душе живёт,
Раскроет нам, что было и что будет,
То оправдает, это не осудит,
Потерянное счастье нам вернёт,
Но Будущее жар души остудит,
Смешает карты и предъявит счёт.

И все мы платим золотом времён,
Бесценных дней разменною монетой.
И Будущее роковой кометой
Над нами рассекает небосклон.
Становится ручей рекою Летой,
И где-то ждёт нас лодочник Харон…

Фортуна! Не твоим ли колесом
Раздавлены поэты и пророки?
Сбываются предсказанные сроки
И плещется забвенье под веслом,
И много нас – и все мы одиноки.
И где же мы теперь? И где наш дом?

Но в мире есть одно из высших слов
И Будущее – только буква Слова!
И падает на землю дождь цветов
Из глубины покоя голубого.
Мы все бездомны. Не нашедшим крова
Одно укрытье – благостный Покров.

Я знаю – есть одна из высших сил
Во тьме, на свете, в сумерках – повсюду,
Перед которой я извечно буду
В долгу, которой я всегда платил
Печалью. Но она подобна чуду,
Подобна Солнцу меж других светил!

…Любовь моя, позволь мне говорить
С тобой без лишних слёз и сожалений!
Нам не дано постигнуть суть явлений,
Но что сумеет нас разъединить?
У нас есть Слово. Словом, нет сомнений,
Что в мире есть один глагол: ЛЮБИТЬ!

Любовь моя, и смерть, и жизнь моя,
И Лета, и ручей – стремятся к морю.
Я ошибаюсь, может быть, не спорю,
Но я влеком течением ручья…
И говорю не я, я только вторю
Бессмертному Глаголу Бытия!

Любовь моя, храни мой хрупкий дар,
Мой древний мир, моё слепое зренье,
Любовь моя, ты – первый день творенья,
Семь красок счастья, семь небесных кар,
Ты – соль земли, ты – суть стихотворенья!
…Я болен, – кто остудит этот жар?!