Наталья Метелица - Мокрый свет. Любовь: нежность и провокация

Зимы стали другие. Но лживо – до нечисти мрака.
117 развешанных солнц, ламп в два раза их больше.
Только жизнь, постаревшим и цель потерявшим бродягой,
на себя ни внутри, ни с изнанки уже не похожа.

Лучше день один – Жизни! Страданий и Радостей!
Страсти!
Настоящей, как сердце твое, пока ты озорной
лет 5 или даже 8. И тебе всё реальное счастье —
руки мамы, родной или даже совсем неродной.

Всё реальное!.. море… разлитое небо… Мечтая,
ты не прячешь себя в той мечте, как чужой
для планеты людей. Ты живешь, ту мечту воплощая
в каждый день, удивительный и молодой!

Отойдите на миг от себя. Посмотрите на это.
Вы такими хотели увидеть себя в 8 лет?
Я снимаю с себя графоманское рабство поэта.
Столько нужно до ночи успеть!
Столько ночью успеть…

Под маской стареньких обоев
Сползало Время… Тот удав
искал не что-нибудь любое,
а человека.
Он, устав,
смердел густым, увязшим гневом
на Сотворившего его.
Судьба жестокой королевой
казнила больно.
Высоко
среди узоров ран настенных
и потолочного стыда
воспоминанья свились в вены
и – засыхали навсегда.

Жужжали люди над постелью.
Слова слипались в грязный ком.
Раздели. Вымыли. Одели.
Зарыли царственным плевком.

Такая щедрость, что —
«спасибо».
Такая малость, что —
«пардон».
Тот человек был мертвой глыбой
еще до лести похорон.

Тот человек хотел покоя —
и не любивший ни одну,
не видя в той любви благое —
и воя волком на луну.

Хранил себя изгоем гордым,
винил то глупых, то чужих,
и средь вопросов «кто я?», «кто ты?»
был ни младенец, ни старик.

Умен себе. Любим, как хочет.
Свободен в рамках трех углов.
В четвертый высыпал песочек
для живших рядом с ним котов.

Но не людей. Он не любил их.
Да и себя не к ним отнес.
Убийцы, воры и дебилы,
что мнят себя людьми всерьез.

А он не мнил. Он был серьезным.
Судья над всеми, против всех.
И умер в крепкие морозы —
безжалостен был зимний смех.

Земля освободилась. Люди
его захоронили вмиг,
не зная, что их рядом судит
другой, с улыбкой на двоих.

Под маской друга, лицемеря.
Под маской человека – зверь.
И люди поняли потерю:
пусть враг, но чтобы – без манер;

Пусть осуждающий, но честно —
хотя бы ЗНАТЬ его в лицо!
А если поздно силы взвесить
перед ударом подлецов,

то упадешь в бою неравном,
не подготовлен, не готов.
И плачет на асфальте рана,
как поле вырванных цветов…

Со стрелок капал пот тягучий.
Болела жаркая душа.
Ты уходила в платье лучшем
И с юным сердцем – в полгроша.

Я выдал сдачу. Дорогая
Всходила поздняя звезда.
Заноза сладкая, сгорая,
Меня сжигала… Пол-листа

Пылало дольше целой книги,
Легко рожденной до тебя.
И – участь жалкого заики,
Впервые эту боль любя…

Не сбылось? А было ли что-то?
Радость? Обрывы
слова
посередине не
предложенного?
Когда ты уходил от меня на работу,
Возвращался —
и уходил снова,
на себя не похожий?

Было ли, когда ночи разбивались
о дыхание, живущее незнакомым
мне?
И звонок, желающий сАмой малости —
зарисовку в евроокне,
Когда ты снова шел на какую-то «срочно-работу».
Вымешивал. Склеивал… Строил.
И ведь получалось хорошее
что-то.
И расстроен,
Когда не очень… То стены, то крыша…
То машина, что ехала к ним
по весенним дорогам…
Любовь капала сверху неслышно.
Утекала…
Сработано.
Плохо…

И закончилось. От невнимания.
К каждой мелочи, что вчера еще
важное.
Выстроены чужие здания
двухэтажные.
Но какой ценой?.. Самой малостью!
Видеть тебя по 4 минуты.
Плакать —
до старости.
И забывать —
как будто…

Но на улице места мало.
Везде узнаЮ твой почерк.
В чужих домах,
и подвалах,
и ниже…
особенно к ночи…
Будто весь город
в твоих руках
о-париж-ен…

Будет память не та, что хочешь
Или думаешь, что готов.
Станет вечер для утра ложью,
Где вернуться назад невозможно,
А вперед?.. Там страна дураков
Не для нас. Это было бы просто.
Не другие обманом ведут —
МЫ!.. Любви заплетая косы,
Ей под сердце ту ложь – пусть носит
И рожает кого-нибудь!

Обмануться – привычно. Сладко…
Одурачиться щедрым «авось»,
Будто сунул себе эту взятку
(Благо, если одну шоколадку,
А не сказку до призрачных звезд!).

Заманить свою ДУШУ уставом,
Что привыкнешь – и стерпится… Ложь
Возвратится за новым товаром —
ТЕЛО тратишь с чужими… – и даром —
И любви от иллюзии ждешь.

Будет день. Или вечер. Ты вспомнишь,
Как пытался себя изогнуть,
Как старалась тебе быть хорошей —
Поры гроздьями выплелись в кожу,
Мокрый рот забывал отдохнуть…

Ты хотел той любви, но не правды,
Что свобода дороже страстей
И чужие мечты и зарплаты
Нам не станут своими когда-то,
Если время всей жизни длинней!

Не сошлось! Я была бы и рада
Обмануться еще и еще,
Снова пачкаться в кровь винограда,
Будто в этом сама виновата.
Да и пусть. Был и – вышел. Ушел…

Видишь, я и не против даже,
Что хотела в той сказке жить,
Но приходит расплатой ОДНАЖДЫ,
Где себя потеряешь поклажей,
Чтоб кому-то собой угодить.

Не хочу! Да и ты не желаешь
Притворяться, что сможешь другим
Стать кому-то… Вдруг мил и всезнающ,
Словно мастер сверхчувственных клавиш, —
Но себя маскируя в лжегрим.

Забираем себя у другого —
И рассадим по разным углам.
Только знаешь… однажды ты снова
Пожелаешь любви бестолковой
И поверишь в ее пополам.

Может, даже «вскучнёшь» ненароком,
Сам себя обругав за позор,
И почувствуешь, как одиноко,
Когда нет этой муки под боком, —
Но зато ни игрок, ни позёр.

Поздравляю! Обоих. С потерей,
С обретеньем свободы родной!
Запирай крепче зимние двери,
Чтоб никто в их тепло не поверил
И не мучил-/
СЯ
Рядом с тобой!

Он – это Слово, она – предложенье,
Он – это воздух, она – ураган,
Он – это боль, она – утешенье,
Он – это правда, она же – обман.